Тема Петра Первого для меня и, уверен, для многих исследователей истории была и будет самой тяжелой. Эта тяжесть не в отсутствии материалов для исследования, а в массе неприятных открытий, которые сразу обнаруживаются при погружении в тему. Во-первых, сразу обнаруживается сильный и неприятный контраст с тем, что написано в подавляющем количестве книг и учебников. Нельзя сказать, что там написано много неправильного и лживого, нет – там написано много верного, но написано выборочно – только положительная часть, которую даже полуправдой или полуложью трудно назвать, ибо целенаправленно скрыто больше половины важной информации. Неприятно выбиваться из огромного хора дружно пишущих – какой Петр прекрасный и великий, сразу чувствуешь себя очернителем или предвзятым критиком, а с другой стороны – если пропустить, “не заметить” негативные черты и события, то сразу “теряются” важнейшие негативные тенденции и процессы, начатые Петром, которые затем определили многие дальнейшие трагические события в России вплоть до 1917 г. Поэтому я не буду повторять то, что написано в огромном количестве книг – все заслуги Петра в материальной сфере: строительство Петербурга, Петергофа, флота и т.д., а для освещения более полной и объективной картины буду обращать внимание на “великие заслуги” Петра в морально-нравственной сфере, в обществе.
Во-вторых, тяжесть для исследователя состоит в том, что, когда исследователь погружается в эпоху правления Петра, то начинает чув– ствовать сильный душевный, моральный дискомфорт, ибо окунается в страшную человеческую грязь: разврат, измены, пытки, миллионы невинных жертв и т.п. – даже намного тяжелее, чем при изучении второго периода правления Ивана Грозного. Поэтому предупреждаю читателей, особенно впечатлительных и слабонервных, об этих не– приятностях и приношу извинение, хотя в тот период истории всё это совершал не я, а я только попытался полнее осветить историческую реальность. И уверен, – многие читатели пройдут путём Льва Толстого, который “правильно” воспитывался и для которого Петр Первый был великим кумиром, о котором великий писатель хотел написать бодрое произведение, но когда взялся за работу и стал предварительно изучать исторические материалы, то резко поник, расстроился, отказался от задумки и написал:
“Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь четверть сто– летия губит людей, казнит, жжет, закапывает живыми в землю, заточает жену, распутничает, мужеложствует”.
Но изучить необходимо, важно. И я не первый отошедший от многовековой традиции “не замечать” массу негативов и неприятностей, “всё пропустить ради…”, были до меня любители правды: знаменитый историк Ключевский, ещё более знаменитые Пушкин и Достоевский, а недавно была издана книга известного исследователя истории А. Буровского “Петр Первый. Проклятый император” (2008 г., М., “Эксмо”), которой с удовольствием воспользуюсь. Начнем исследование.
У Алексея Романова от его жены Марии Милославской было 11 детей: 5 сыновей и 6 дочерей, а от второй жены Натальи Нарышкиной было трое: две дочери и один сын – Петр.
После смерти царя Алексея Михайловича в январе 1676 года, очередным царём России стал его сын Фёдор Алексеевич. За короткий период своего правления он успел провести важные эффективные реформы в армии, в управлении и налоговой сфере, попытался урезать властные полномочия Боярской Думы и Патриарха. После смерти царя Фёдора Алексеевича в апреле 1682 года власть должна была перейти к его старшему сыну Ивану, который был болезненным и не в состоянии был править государством. Младшему сыну Алексея Романова Петру (1672–1725 гг.) было ещё 10 лет.
Родственники двух жен Алексея Романова: Милославской и Нарышкиной, превратились в две мощные политические группировки в борьбе за власть, соответственно – и за богатства. Одни боярские фракции во главе с Милославскими, преследуя свои интересы, желали поставить царём Ивана, а другая – во главе с Нарышкиными и Патриархом решила провозгласить царём малолетнего Петра. К первым присоединилась старшая дочь Алексея Михайловича, родная сестра Петра – Софья Алексеевна.
В этой ситуации Нарышкин и Патриарх быстро организовались, организовали “волю” народа и Патриарх в 1682 году публично благословил на царство Петра Первого.
Нарышкины вроде бы переиграли, опередили Милославских, которые не собирались так быстро сдаваться и пошли с “разъяснительной работой” в армию, к стрельцам. Удалось – стрельцы заподозрили подвох с воцарением малолетнего Петра и стали возмущаться, кричать, что не хотят, чтобы ими и Россией управляли Нарышкины.
В эту разгорячённую ситуацию кто-то из местных “политтехнологов” сделал вброс ложной информации, запустили “утку” – Нарышкины убили царевича Ивана. Стрельцы бросились в Кремль проверять достоверность информации. Поскольку стрельцы по дороге смяли охрану Кремля, то это уже выглядело тревожно, агрессивно. На крыльцо вышла царица Наталья Кирилловна Нарышкина с детьми. И стрельцы увидели, что Иван жив, цел и невредим.
Но “накачанные” информацией о врагах Отечества и “не остывшие” стрельцы продолжали кричать о каких-то изменниках и требовали этих изменников выдать. Прибыл их начальник, глава Стрелецкого Приказа Долгоруков и со своим сыном и начал жёстко ругать зарвавшихся стрельцов, и попал “под горячую руку” разъярённых стрельцов, которые вскочили на крыльцо и бросили Долгорукова на копья своих соратников. Затем убили князя Черкасского и боярина Матвеева. Всё это происходило на глазах сильно испуганного Петра, он был так потрясён увиденным, что у него после этого случая начал проявляться нервный тик. Этот случай необходимо хорошо запомнить, как и нежелание стрельцов видеть царём Петра, – чтобы потом понять необыкновенную жестокость Петра Первого к стрельцам.
А в тот день 15 мая стрельцов понесло – они вспомнили всё: задолжности по выплатам, потребовали увеличить жалованье и повысить их статус, – объявить их царскими гвардейцами (надворной пехотой). Они ворвались в Холопий приказ и уничтожили имевшиеся там на них кабалы, потребовали себе в начальники своего авторитетного воеводу Ивана Хованского, и даже вышли в своих требованиях на другой масштаб – провозгласили вольными всех холопов. Два дня стрельцы казнили в Москве неугодных им людей.
Почти все их требования, кроме вольности холопам, были удовлетворены, и 18 мая в Москве стало спокойно. Мятеж закончился, но “потенциал” тревожно висел в воздухе.
Под давлением весомого мнения стрельцов 26 мая 1682 года Боярская Дума и Патриарх объявили первым царём Ивана Алексеевича, а через три дня власть вручили старшей сестре царевне Софье. Таким образом Милославские пришли к власти, а Нарышкины ушли в оппозицию, и обосновались под Москвой в Преображенском.
Через несколько месяцев Софья с боярами решила на всякий случай укротить своевольных стрельцов и казнила их начальника И. Хованского. Возмущённые и разъярённые стрельцы захватили Кремль, но затем успокоились. А в 1687–1689 гг. стрельцы в составе российской армии под предводительством В.В. Голицына успешно воевали в войне против Турции.
А в это время за пределами Кремля в селе Преображенском играл в солдатики, в военные “потешные игры” со своими друзьями подрастающий Петр. Его властная мать Наталья Кирилловна Нарышкина увлечена была “политической борьбой”, и особого внимания сыну не уделяла. Петр фактически рос без присмотра в кругу детей прислуги, хотя мать ему многое разрешала и потакала всем его желаниям.
Петр был увлечён “войнушкой”, и с годами масштабы этого увлечения увеличивались: росли его “потешные” Семеновский и Преображенский полки, рос масштаб сражений. В 13 лет Петр вышел за пределы Преображенского и стал “воевать” на прилегающих просторах. В 1685 году на берегу реки Яуза под его руководством был построен военный лагерь под названием “стольный город Прешбург”.
В этом случае мы наблюдаем мечту-желание Петра построить и иметь свою личную столицу – будущий Петербург. Увлечение военными играми у будущего царя можно только приветствовать – опыт управления людьми, понимание военного ремесла и т.д. Но в случае Петра мы наблюдаем и странное негативное явление – под руководством Петра “потешные войска” нападают на мирное российское население соседних деревень, бьют крестьян и берут их в плен, вытаптывают своими маневрами урожай на полях. И никто не может найти управу на царевича. По желанию Петра с попустительства его матери Нарышкиной в его лагерь доставили 16 настоящих орудий, из которых он стал палить чугунными бомбами и репами по окрестностям.
Совершенно согласен с А. Буровским, когда он говорит, что Алексей Толстой в своей известной книге вовсе не фантазировал, когда об этих “военных учениях” писал: “Много побили в полях разного скота и перекалечили народу”. Сколько при этом погибло людей неизвестно, но что были людские потери – то точно. То есть, следует отметить важный факт: Петр очень цинично и жестоко относился к своему народу, не то что не проявлял душевности, не любил народ. Это можно было бы отнести к молодости и незрелости, но эту нелюбовь и даже кровавое презрение к своему народу мы будем наблюдать до самой смерти императора. И в данном случае мы наблюдаем некие неприятные врожденные темные человеконенавистнические черты характера Петра.
А где же наставник Петра? Члены семьи Романовых не надеялись, что Петру посчастливится стать царём, поэтому воспитанием старших детей занимался знаменитый Симеон Полоцкий, а для воспитания Петра легкомысленно поставили “формально” никому неизвестного Никиту Зотова, чтобы просто обучил грамоте. Чему учил единственный наставник Петра Никита Зотов? Почему Никита Зотов не рассказывал о народных традициях и не читал славных народных сказок Петру, не прививал ему любовь к своему народу? А был ли это народ Никиты Моисеевича Зотова?
Изучая окружающий мир, Петр в 1686 году со своей циничной ватагой заехал в любопытное место – в основанную Б. Годуновым немецкую слободу Кокуй. Кокуй был не похож на обычный российский мир – там люди жили по другому, одевались иначе, разговаривали на иностранных языках – понятно, что молодому Петру там было весьма любопытно и интересно, и он туда зачастил.
Кокуй и в самом деле был любопытным местом, – в нем собрались не только купцы из различных стран, но и посланцы различных европейских монархов, стран, которые совмещали не только посольские функции, но и шпионские, впрочем, как и сейчас. Таковым в Кокуе был посланник из Шотландии Патрик Гордон, барон Келлер из Пруссии, Тиммерман из Голландии, Яков Брюс, Вульф и много других. В Кокуе нашли пристанище и убежище и разного рода авантюристы из Европы, убежавшие подальше от закона “на край мира”, каковым тогда в Европе считали Россию, – одним из таких “бывалых людей” был Франц Лефорт.
О Лефорте А. Буровский пишет как о фигуре зловещей и загадочной:
“Происхождение Лефорта покрыто мраком. Называли его и французом, и голландцем, и крещенным евреем, но никто не смог бы показать дом, где родился Франц Лефорт, и назвать имя его родителей”.
Бесспорно, появление любопытного 14-летнего российского царевича в Кокуе для вышеперечисленных иностранцев, скучающих за бутылкой водки или вина в обществе кокуйских проституток, было большим подарком. Франц Лефорт пригласил Петра с друзьями к себе в дом, созвал своих кокуйских друзей, и пожилые иностранные дядьки взялись за воспитание возможного российского царя и воспитывали его как минимум до смерти Лефорта – до 1699 года, то есть – 13 лет. Это, кстати, по поводу многих авторов, которые пишут, что Петр окружил себя “талантливыми и даровитыми людьми”.
Чему научили Петра “кокуйские учителя” за 13 лет? Во-первых, его обучили иностранным языкам. Да так “хорошо”, что он в письме и разговоре, в одном предложении одновременно употреблял французские, немецкие, голландские и английские слова. В биографии Петра есть интересный случай: в 1694 году, будучи в Архангельске, Петр побывал на Соловках и на территории Пертоминского монастыря и установил крест, на котором сделал надпись: “Сей крест сделал шкипер Петр в лето Христово 1694 г.”. Это очень знаменательная надпись – ибо в это время в России шёл 7502 год, а Петр жил, в отличие от всей России, по европейскому календарю.
И более того – вышеуказанную надпись в православном монастыре он нацарапал на голландском языке, то есть – в свои 22 года он на русском языке не умел ещё писать, или специально “прикололся” в монастыре. В любом случае, учитывая календарь и язык, мы видим, что Петр думал “по иностранному”, на “иностранный манер”. Крест с надписью можно увидеть сейчас в музее Архангельска.
Знание языков и некоторые поверхностные знания бывалых иностранцев о других странах и о мире – это всё, что можно отнести к положительному обучению. Зато к отрицательному можно отнести намного больше. В Кокуе, в котором были лютеранская и католическая церкви, перечисленных особ называли еретиками, и не потому, что они были атеистами, но у них была своя вера – масонская. Шотландия в те времена была основательницей мирового масонства, кузницей пропагандистских кадров, и шотландцы Гордон, Брюс и “космополит” Лефорт были масонами, как и многие другие “образованные” иностранцы в Кукуе.
Масоны проповедали “свободу, братство и равенство”. Под лозунгом свободы они научили Петра курить табак, в то время в России это было таким же страшным негативным проступком, грехом – как в СССР наркотики. Кроме курения “заморской травы” они приучили его пить в больших количествах спиртное, и Петр пил браво и вызывающе на равных с прожженными авантюристами, и на равных с Петром пили все его друзья с детства – Меншиков, Ромодановский и прочие. По свидетельству современника тех событий П. Куракина в доме немца Лефорта “пьянство так великое, что невозможно описать”. Все свободно матерились самой отъявленной бранью и на равных пользовались местными проститутками, было “круто”. Первый опыт во многом, формирование привычек, дальнейших манер и характера. Многочисленные дебоши и пьянки в Кокуе стали для Петра обычным любимым времяпровождением. А. Буровский раздумывал: “Если действительно масонские организации подсунули Петру сначала Лефорта, чтобы тот споил и развратил царя, а потом руками Якова Брюса дали ему идею других масонов” – идею приказного “механического”, “регулярного” государства.
Чему ещё мог научить 48-летний Гордон (род. в 1635), пожилой Лефорт и его “мудрецы” молодого юнца-максималиста? Многие исследователи с большим удивлением и непониманием не могут объяснить, почему Петр “вдруг” стал относиться негативно и даже издевательски к церкви и священникам. Ведь в России время было такое религиозное, все его предшественники были глубоко верующими, его батюшка был глубоко верующим, все его российские современники были верующими. И “забывают” или не обращают внимания, что для масонов нормальной и основной деятельностью является борьба с идеологическим конкурентом – христианской церковью за власть над умами, за “массы”, это для масонов давняя информационная, мировоззренческая война против библейского мировоззрения. И только это объяснение, бесспорно, даёт понять многие последующие “странные” для России, “непонятные” действия Петра.
Петр быстро обучался, он был талантливым учеником, теперь он – свободный от всяких предрассудков, от всяких морально-нравственных и религиозных догм – создал свой издевательский религиозный собор – “Сумасброднейший, Всепьянейший и Всешутейный Собор”, один из пунктов устава этого сатанинского собора гласил: “быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда”. Теперь его боги – это постоянная пьянка и постоянный разврат. Если обратиться к закону “Сварги”, “Большого Креста” глянуть на “мировые координаты”, то Петр полностью игнорировал нравственно-духовную вертикаль и бросился во все крайности “горизонтали”, во все “тяжкие” крайности. Эта однобокость, чёрная односторонность – и есть сатанизм.
В этом потешном Соборе Петр назначил своих кардиналов, епископов, архимандритов и т.д. – и все они имели у Петра пошлейшие клички, все откалывали пошлейшие шутки, которые по утверждению знаменитого историка В.О. Ключевского, “никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати”. Например, наставник Никита Моисеевич даже не пытался образумить своего ученика, наоборот активно ему помогал во всём этом кощунстве над христианской церковью и носил “достойнейший” титул: “архиепископ Прешпурский, всея Яузы и всего Кокуя патриарх”.
Это было со стороны Петра святотатством и кощунством. У “собора” Петра были свои Боги пьянства и разврата – Бахус и “Ивашка Хмельницкий”. Интересно заметить, что православная церковь его не осудила ни тогда, ни после, ни сейчас, никто анафеме не предавал. А Петр чувствовал трусость и безнаказанность, “развивался” дальше – “паскудства, творимые Петром и его сподвижниками, вполне подобны всему, что выделывали члены “Союза воинствующих безбожников” в 1920-е годы. И с черепами на палках бегали, и матом орали в церкви, и блевали на алтарь, и… – писал А. Буровский. – В общем, собор был откровенной и до крайности похабной пародией на Церковь и на её обряды”. Это было противоположная – сатанинская церковь, – “учитель” и “наставник” Никита Моисеевич “пьяный, естественно, в дупель, восседал на этой бочке, с “крестом”, сделанным из двух табачных трубок, в одежде монаха, но с прорезью на заднем месте”. Для чего прорезь?
Это А. Толстой объяснял: “князю… забили в задний проход свечу и пели вокруг неё ирмосы” (ирмосы – религиозные песнопения). Туда забивали не только свечи…
“О педерастии Петра говорили совершенно открыто ещё при его жизни. Ученые же мужи, если и ведут споры, то исключительно о том, кто приохотил к педерастии Петра – Франц Лефорт или Александр Меншиков? Но, во всяком случае, при дворе мало кто не знал, что Петр “живет с Меншиковым бляжьим образом”, – фиксировал в своей книге А. Буровский.
Слухи о непристойнейшем, бесовском поведении Петра расширялись всё больше и шокировали всё большее количество людей, и это стало волновать родню Романовых, было стыдно и неудобно, всё труднее было сослаться на “трудный буйный возраст”. Надеялись – “перерастёт”, не перерастал, а всё более бесился, сатанел. Спохватилась мать – Наталья Нарышкина, и решили Петру помочь – женить Петра, в надежде, что после этого он станет ответственнее, повзрослеет, будет нормально тратить свою неуемную энергию, как все нормальные люди. И чтобы убедить своенравного Петра поступили хитро-оригинально – в 1688 г. организовали конкурс красоты на вакантное место жены царевича, заинтриговали Петра очередной потехой, и собрали большое количество российских красавиц. Петр сам принимал активное участие в выборе невесты. И по согласию всех сторон выбрали Евдокию Фёдоровну Лопухину, не только самую красивую девушку, но ещё и умную. Женитьба состоялась в январе 1689 г.
Спокойная семейная жизнь не нравилась Петру, скучно, через несколько недель Петр созвал друзей, и все едут в Кокуй, бесообразие опять началось. Петр стал не ночевать дома. Естественно, Лопухина стала возмущаться, начались ссоры с неуравновешенным и психически ненормальным Петром.
В 2007 году вышла книга И.Н. Шорниковой и В.П. Шорникова “Петр Первый – Отец Отечества”, в которой авторы восторженно относятся к Петру, и пытаясь его любым способом оправдать, пишут о Евдокии Лопухиной: “не желала менять привычного уклада старозаветной жизни, ссорилась из-за постоянных отлучек из дома”. На фотографии в вышеназванной книге пожилые супруги Шорниковы выглядят как интеллигентные порядочные люди, но умудрились осудить Евдокию Лопухину за то, что она была нормальной супругой, непорочной порядочной женщиной, соблюдавшей традиции семейной чистоты и семейной крепости своих предков и не желала участвовать в кокуйских попойках и развратах Петра, не была его “единомышленницей”, развратницей. Современные учебники умудряются вообще ничего не говорить о законной жене Петра, о свадьбе, а про личную жизнь Петра начинают говорить с его “романтического” увлечения “Монсихой”.
Верующий христианский народ также милосердно, с пониманием списывал бесовщину Петра на молодость и был уверен, что после свадьбы женатый Петр остепениться. Но все ошиблись.
Образ жизни Петра вызывал оправданную резкую критику многих бояр, церковников и стрелецких начальников. Современные учебники пишут, что Петр подвергся критике за неудачные военные походы, за “вечный мир” с Польшей, но это – абсурд, вернее – ложь, Петр ничем из названного не занимался, он занимался в это время совсем иным…
А всеми государственными делами в этот период занималась Софья и Василий Голицын.
В атмосфере критики и страха Петр немного утихомирился и вёл себя выжидательно. “Масла в огонь” добавило одно событие – А. Буровский в своём исследовании утверждает, что в августе 1689 г. в Кремле были пойманы трое неизвестных подозрительных мужчин со спрятанными ножами. Под пыткой все трое показали, что их подослала Наталья Кирилловна с заданием убить Софью и Василия Голицына. Было похоже на правду. Властная Наталья Нарышкина исчерпала все виды “оппозиционной борьбы” и, похоже, прибегла к крайности. В Москве 7 августа 1689 года прошло собрание стрельцов, якобы роптавших против Нарышкиных и возмущавшихся Петром.
Софья и Голицын не стали принимать репрессивных мер. Но кто-то запустил слух, дезинформацию или зло пошутил, что Софья направила в Преображенское стрельцов для ареста Петра, и испуганный Петр ночью в нижнем белье, бросив в случае опасности молодую жену, мать и родственников, на неосёдланном коне бросился утекать без портков в соседний лес, где и спрятался. Стрельцы в Преображенское не приезжали, тревога оказалась шутейной, но “вони” и смеху было много, народ недоумевал, пожимая плечами. “Вольно же ему взбеситься бегать”, – понимающе комментировал Шакловитый, к “необыкновенности” Петра уже привыкли.
Меншиков нашёл в лесу Петра, чтобы передать ему портки и рассказать, что всё нормально, тихо, но Петр домой в Преображенское не вернулся, а “партизанскими тропами” добрался в Троице-Сергиевский монастырь и “попросил убежища”. Между монастырём и Кремлём начались длительные переговоры, в период которых Наталья Нарышкина по прозвищу “Медведиха” и весь “обиженный” клан Нарышкиных развернули ярую агитационную деятельность против Софьи. В результате позиция Софьи и Голицына зашаталась, придворные, бояре и стрельцы должны были сделать окончательный выбор: “поставить крест” на ненормальном Петре или поддержать Софию и согласиться, что она будет править не временно, а постоянно, что впервые Россией будет править женщина, царица. Второй вариант был труднее – непривычнее. После ложного испуга Пётр вроде “отрезвел”, образумился, повзрослел.
И в этой ситуации всё решил глава православной церкви, Патриарх, как мы видели ранее давно симпатизирующий Нарышкиным, он прибыл из Кремля на переговоры и остался в лагере изобретателя кощунст– венного “Всешутейного собора”. Это был переломный момент. После нескольких недель колебаний чаша весов стала склоняться на сторону Нарышкиных. В глубоко религиозном обществе выбор Патриарха имеет решающее значение. В Троице-Сергиев монастырь, теперь уже и на защиту Патриарха, потянулись люди разных сословий.
Наталья и Пётр, обнаружив перевес, решили воспользоваться си– туацией, взять инициативу – и в конце августа Петр приказал всем военачальникам и руководителям Приказов прибыть к монастырю. Все прибыли, – ситуация стала ясна. Для её закрепления Петр после пыток казнил главу Стрелецкого приказа Шакловитого и его приближенных, и поставили во главе стрельцов своих людей. Всё, – Софья и Голицын остались без силы, беззащитными. Софью сослали в Новодевичий монастырь, а канцлера В.В. Голицына арестовали и отправили в ссылку.