Пятая трещина между Розановым и еврейским сообществом пробежала на почве патриотизма, который у Розанова все-таки присутствовал в каком-то точечном виде, но затем под суммой различных наблюдений стал расти, увеличиваться. В 1909 году Розанов писал Гершензону:
“Антисемитизмом я, батюшка, не страдаю: но мне часто становится жаль русских, – как жалеют и детей маленьких, – безвольных, бесхарактерных, мило хвастливых, впечатлительных, великодушных, ленивых и “горбатых по отце”.
В “Опавших листьях” В. Розанов написал редкие верные слова:
“Может быть, народ наш и плох, но он – наш, наш народ, и это решает всё”.
– Вот эта была та верная прочная точка, здоровая часть сознания В. Розанова из которой стало постепенно разгораться пламя патриотизма, которое вспыхнуло от праведного возмущения после того, как еврейский террорист убил главу российского правительства П. А. Столыпина.
Розанов в 1912 году писал по этому поводу другу Гершензону:
“Я настроен против евреев (убили все равно Столыпина или нет, – но почувствовали себя вправе убивать “здорово живёшь” русских), и у меня (простите) то же чувство, как у Моисея, увидевшего, как египтянин убил еврея”.
В. Розанов признавался, что после убийства П. А. Столыпина у него наступил переломный момент в отношении к евреям:
“что делать, после смерти Столыпина у меня как-то всё оборвалось к ним (посмел бы русский убить Ротшильда и вообще “великого из них”). Это – простите – нахальство натиска, это “по щеке” всем русским – убило во мне всё к ним, всякое сочувствие, жалость”.
Можно зафиксировать исторический момент – как страстный юдофил В. Розанов в 57-летнем возрасте превратился в антисемита, то есть – стал критиковать евреев за конкретные дела, стал антиевреем в данном случае за убийство одним из них П. А. Столыпина. Мы наблюдаем конкретный исторический случай – когда возникает антисемитизм как ответная реакция на агрессивные действия, хотя я думаю, что найдутся немало еврейских умников, которые будут утверждать, что у В. Розанова безосновательно проснулся “природный” животный антисемитизм, или даже – традиционный, характерный для русских антисемитизм. В. Розанов же свою новую мировоззренческую позицию изложил в статье “Террор против русского национализма”.
Окончательный перелом в отношении к евреям у Розанова наступил в 1913 году. Летом этого года его пригласили отдохнуть “на хлеба” в Молдавию (Бессарабию) в имение под названием “Сахарна”, и он с семьёй туда поехал попутешествовать и отдохнуть. Жизнь там, конечно, отличалась от столичной. Когда Розанов с ней познакомился, то неожи– данно обнаружил для себя несколько возмутительных истин и то, как в провинции ведут себя евреи и какой властью обладают. Для такого юдофила это было шокирующее открытие, окончательно добившее Розанова-юдофила, и он написал произведение “Сахарна”, в котором отметил:
“Сила его (еврейского народа) всегда больше силы окружающего на– селения, хотя евреев была бы горсточка, и даже всего пять-шесть семей, ибо эти пять-шесть семей имеют родственные, общественные, торговые, денежные связи с Бердичевым и Варшавой, да и с Венгрией, с Австрией; в сущности со всем светом. И этот “весь еврейский свет” поддерживает каждого Шмуля из Сахарны, и “Шмуль в Сахарне” забирает всю Сахарну в свои руки, уже для пользы не своей, а всего совокупного еврейства, ибо укрепившись здесь, он немедленно призывает сюда родственников, родичей, единоверцев в помощь себе (стоит сообщить, что в 1847 году в Бессарабской губернии проживало 20 232 еврея, а всего через 50 лет, в 1897 году в 11 раз больше – 228 528) в компанию с собой, в сущности за один обеденный стол с собою, где они кушают тёмную молдавскую Сахарну, кушают её посевы, её птицу, её скот, всё это скупая за бесценок через моментально образуемые синдикаты и не подпуская никакого чужого покупателя ни к какому продукту. Сахарна пашет, работает, потеет. А евреи её пот обращают в золото и кладут в карман. Они имеют “у своих” бесконечный кредит… (и т.д.)”.
Далее В. Розанов обнаружил истину, которую я, благодаря исследованию ученых современного Института Нравственности в С.-Петербурге, показал во второй книге этой серии, – В. Розанов:
“Женщина для Израиля – не хранительница, но скорее, распространительница иудаизма. Она имеет миссию распространять влияние Израиля на Весь мир, захватывать израильскими сетями все царства”.
Молдавская Сахарна и “Сахарна” Розанова явилась шестой и окончательной трещиной-пропастью между В. Розановым и некогда обожаемым им еврейским сообществом.
Далее В. Розанов открыл для себя истину, которую ещё в середине 19-го века в произведении “Пропала совесть” объяснял М. Е. Салтыков-Щедрин, – В. Розанов:
“Знакомые дорожки еврейства, выложенные червонцами, несомненно проведены не в одну полицию и кредитную канцелярию министерства финансов… и в большинство редакторских кабинетов. Трудись Израиль и множь золото, – и все запищат в твоей власти”.
А затем В. Розанов, подобно Ф. М. Достоевскому, обратил внимание на традиционную обособленность еврейского сообщества и в этом вопросе попытался побороться за равноправие русских:
“Вы обходитесь в своей микве без нас… Не приглашаете нашу полицию и наших юристов и прокуроров на совещание своей в каждом городе общины (кагал). Почему же мы, русские, обязаны вас приглашать в обсуждение своего управления, своих университетов и студенческих дел…
Позвольте нам автономизироваться от вас, как вы автономизировались от нас. Куда вы лезете?”
Обширные знания полученные В. Розановым за долгие годы дружбы с евреями теперь работали в другую сторону – против еврейского сообщества, и Розанов в своих выводах и открытых истинах продолжил углубляться и в 1913 году написал работу “Евреи и “Трефные христианские царства””, в которой сделал важный фундаментальный вывод-истину:
“Скрывая или оставляя в тени тот факт, что сами евреи воистину поклоняются Молоху своего национализма, что кроме национализма они и не имеют никаких других питательных духовных корней и даже сам “Бог”, Существо всемирное и всечеловеческое, – для них есть исключительно “еврейский бог”, нимало не пекущийся о других народах и даже к другим народам враждебный, – евреи в то же время уничтожают, высмеивают и всячески выедают народное чувство, сознание своей истории и государственную гордость у французов, у немцев, у русских”.
Теперь уже понятна степень прозрения В. Розанова, его степень разворота, его процесс мудрения. А что такое – сознание своей истории? Государственная гордость? Народные традиции и народное самосознание? – Это ПАТРИОТИЗМ, – это НАЦИОНАЛИЗМ в самом положительном его значении. Соответственно В. Розанов из выродка превращался в нормального человека в общечеловеческом смысле и в нормального русского человека, и уже не говорил о своей Родине, Отчизне – “Свинья”, как прежде, а: “Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы её должны любить, именно когда она слаба, мала, унижена, наконец глупа, наконец, даже порочна. Именно, именно когда наша “мать” пьяна, лежит и вся запуталась в грехе, – мы и не должны отходить от неё… Но и это ещё не последнее: когда она наконец умрёт и, обглоданная евреями, будет являть одни кости – тот будет “русским”, кто будет плакать около этого слова, никому ненужного и всеми покинутого”. – Сказано трогательно, верно, сильно и необычайно актуально сегодня в России со времен начала горбачевской “перестройки” и во время правления В. Путина и Д. Медведева.
“Сам я постоянно ругаю русских. Даже почти только и делаю, что ругаю их. Но почему я ненавижу всякого, кто тоже их ругает? И даже почти только и ненавидит тех, кто русских ненавидит и особенно прези– рает”, – пытался немного вырулить-оправдать свою прежнюю позорную позицию В. Розанов, – “Настоящий патриот вечно недоволен… При грубости, нервности, порой при ругани “русских порядков” в душе горит вечный (никому не заметный) огонь любви, и бесконечной любви, к “русскому в целом””.
В это время ещё длился процесс (уже более 2-х лет) по делу Бейлиса. В связи с переломом мировоззрения летом 1913 года Розанов по-другому посмотрел на это дело. Теперь то, что раньше было для него научным открытием и восхищением, теперь вызвало у него возмущение, – и образовалась седьмая трещина. В. Розанов переосмыслил свой труд “Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови” и повернул его в другую сторону, – евреи ужаснулись, такого научного труда против них в истории человечества ещё не было. До сих пор Я. Рабинович из Израиля попрекает А. Солженицына, что он использовал в своём исследовании этот труд Розанова.
В октябре 1913 г. В. Розанов написал несколько статей по “делу Бейлиса”, но их никто не рискнул печатать. В своих дневниковых записях Розанов отметил:
“10 октября 1913 г. – не пропускают моих статей о Ющинском”.
Похоже, – история с непечатанием статей была неслучайной, ибо ещё 2 октября Розанов сделал такую запись:
“Жидки могут удоволь– ствоваться, что за ними побежал В. Соловьёв, но Розанов за ними не побежит (пробовали “обмазать”. – В.Р.)”.
М. М. Спасовский был в тот период редактором студенческого журнала и в своих мемуарах отмечал:
“И врагу, умственно слабому, но сильному своим напором, своей орга– низованностью и своими деньгами, оставался лишь один путь, – улюлюканья и “запрета на Рязанова”” (уверен – после 1917 г. Спасовский передумал по поводу “слабости” врагов).
В. Розанов бегал между различными редакциями, а все за ним наблюдали. Наконец его статьи согласилась печатать “татарская” газета “Земщина”, кроме статей В. Розанову в 1914 году удалось издать несколько антисемитских брошюр: “Европа и евреи”, “В соседстве Содома”, “Ангел Иеговы у евреев”. “Для меня – Андрей Ющинский есть мученик христианский. И пусть дети наши молятся о нём, как о замученном праведнике”, – писал в статье Розанов. А в дневнике сделал следующую запись:
“20. 10. О, как хотел бы я, взяв на руки тельце Андрюши, пронести его по всем городам России, по сёлам, деревням, говоря: – рыдайте, рыдайте, рыдайте”.
Такого его бывшие друзья и меценаты простить не могли. Лучше бы он не был другом и юдофилом долгие годы… Судя по следующим записям Розанова, – враждебное противостояние нарастало: “Еврей и без таланта, но уже все “свои” ждут от него таланта, он и без чести – но все “свои” защищают его честь. И пока он не уголовный преступник”, – объяснял Розанов – “свои” проталкивают его на престижные должности и во власть”. Все свои эмоции Розанов изливал в своих записях:
“…И воюют “как одна свадьба”. И радости у них “свадебные””, “Собачья свадьба в семь миллионов голов. Конечно она съест всех и разорвёт всякого, кто встретится… Стая бежит. Воет. Преуспевает. Всё одолевает. И вот весь “еврейский вопрос””, “Евреев – не 7 миллионов. Еврей один, у которого 14 миллионов рук и 14 миллионов ног. И он везде ползёт и везде сосёт”.
Последнее было не совсем оригинальным, ибо ещё древний философ Плиний заметил:
“Нет тысячи евреев, а есть один еврей, помноженный на тысячу”.
В этих мрачных и безысходных размышлениях Розанов видел только один выход: “Одна против евреев надежда – Царь. Оттого-то “вытолкнуть из России” Царя, подорвать у русских авторитет Царя, поднять восстание на него – их лозунг”.
“Прогрессивное общество” не могло это оставить без внимания и оргвыводов, – и Гиппиус и её второй муж Д. В. Философов в январе 1914 года поставили вопрос об исключении Розанова из РелигиозноФилософского общества (далее – “Общество..”) с мягкой формулировкой – за “несовместимость с общественной порядочностью”. В “Обществе…” разгорелась жаркая дискуссия, и обнаружилось немало симпатизирующих Розанову, но было много сторонников свободы высказывания мнений, которые вступились в защиту Розанова. Председатель “Общества…” Философов ранее умилялся Розановым за его строки –
“Семитизм – весь уже дан в обрезании… Вообще, тайна истинного полового сближения известна только евреям и может стать известна только на почве “Господу обрезания”, у всех остальных народов от неё остался только смрад”.
После этого благодарный и восторженный юдофил Д. Философов написал статью по этому поводу. Теперь же Философов долго продавливал решение об исключении Розанова, но не смог, и “Общество…” на формулировку выпускника юридического факультета Гейдельбергского университета Философова:
“Общество считает, что присутствие Розанова в его среде будет явным насилием над обществом” проголосовало против (24 голоса против 9), но проголосовало за формулировку – “осуждение приёмов общественной борьбы, к которым прибегает Розанов”.
Страсти по поводу Розанова были нешуточные, а фундаментальные – идеологические. Но Розанов вскоре сам покинул общество. Когда ему прислали приглашение на очередное заседание общества, в котором указывалось, что на повестке дня в ряду других вопросов стоит вопрос о принятии в члены С. О. Грузенберга, автора нескольких трудов по философии, то Розанов написал такой ответ:
“…я из первого документа усмотрел, что между прочими лицами баллотируется в “действительные члены” нашего Общества г. С. О. Грузенберг.
Не находя никакой возможности находиться в одном обществе с г. Грузенбергом по моральным причинам, существо коих после Киев– ского процесса должно быть Вам ясно, честь имею покорно просить Вас одновременно с принятием в действительные члены названного выше лица исключить меня из действительных членов Религиозно-Фило– софского общества, о чём прошу Вас официально доложить Совету Общества”.
В. Розанов перепутал Грузенбергов – С. О. с О. О., который был защитником Бейлиса, но вероятно, это уже не имело для него значения. В знак протеста против преследования Розанова – некоторые видные члены покинули “Общество…”, например, – П. Б. Струве и С. А. Аскольдов (Алексеев). Но настоящее преследование и третирование В. Розанова только начиналось.