С целью целостного отражения темы этой книги повторю информацию из последних страниц последней главы предыдущей книги.
Если считать с последнего решающего раздела Польши, то можно отметить, что к концу 19-го века был юбилей – 100 лет жизни еврейского многомиллионного сообщества в Российской империи. И к концу этого юбилея сложилась следующая картина: во-первых, в руках еврейских бизнесменов оказалась большая часть российской экономики – весь импорт из России леса, зерна, масла, сахара и других продуктов сельхозпроизводства, – и большая часть транспортных перевозок по воде и по суше, – производство сахара, – и банковская сфера.
Во-вторых, бурно развивалась культурная жизнь – издавалось много газет и журналов, и, несмотря на очень короткий совместный исторический период, с 1891 года в России начала работать Еврейская Историко-Этнографическая комиссия, которая занималась историей евреев в России.
“В 1892 году в Петербурге группа еврейских интеллигентов создала Еврейскую историко-этнографическую комиссию, деятельность которой оказала большое влияние на становление и развитие еврейской историографии в России. “Работа наша, – писал в то время Шимон Дубнов, – будет происходить на почве прошедшего, но жатва её всецело будет принадлежать настоящему и будущему…””, – отметил в своём исследовании израильский историк Я. Рабинович.
Но, в-третьих, и главное – работа в настоящем и предстоящая жатва в будущем ещё более касалась, как мы наблюдали в предыдущей книге, бурно развивающегося террористического еврейского движения в России, которое большевистские и советские идеологи, и современные демократ-либералы называют очень смягченно и романтически – “революционным”. После первой еврейской террористической войны в России и последующей примерно 12-летней паузы, после гибели Александра Третьего начался подготовительный период ко второй еврейской террористической войне в России.
Соня Гинсбург в конце 80-х восстановила частично “Народную волю” и, уже её силами, готовила покушение на Александра Третьего. Это было начало формирования второй волны еврейских террористов в России. А в 1889 г. освободился из заключения заслуженный террорист первой волны – Марк Натансон, и сразу примкнул к Соне Гинсбург, возглавил “Народную волю” и приступил к формированию на её базе новой террористической организации. И вместо “Народной воли” он создал организацию “Народное право”, но из этой организации через несколько лет получилась мощнейшая национальная еврейская террористическая организация “Бунд” (с 1897 г.), сильно “недооцененная” советскими, да и современными историками.
С появлением Бунда сильнее стало развиваться и сионистское дви– жение евреев. Вот как вспоминал в своих мемуарах вторую половину 90-х годов верный спутник нашего исследования – еврейский историк С. М. Дубнов: “Только через два-три года застал я то же захолустье в сильном брожении; везде шумели кружки политических сионистов” (О городе Мстиславле).
В 1895 г. Ю. Цедербаум (под маской – Мартов) вместе с В. Ульяно– вым-Бланком (будущим Лениным) создали тайную организацию под марксистским популистским названием “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”. Через год – в 1896 г. российская власть арестовала обоих этих горе-подпольщиков, они были сосланы в Сибирь, где охотились на рябчиков и читали присланную из Лондона прессу.
В том же1895 г. Юлий Цедербаум написал один из первых в России трудов по марксизму под названием – “Всеобщий еврейский Рабочий Союз в Литве, Польше и России”. В этом труде ставилась задача – “создать специально еврейскую рабочую организацию, которая явилась бы руководительницей и воспитательницей еврейского пролетариата”. Мы наблюдаем эволюцию самоорганизации еврейских террористов в России. В 1897 году для решения этих задач и был создан в городе Вильно (Вильна, Вильнюс) “Бунд”, по сравнению с которым ленинские организации выглядели детской забавой.
Руководители Бунда, используя накопленный до 1881 года опыт, быстро организовали за рубежами России типографии и начали информационную войну против российского правительства и патриотических идей, и газеты на русском и еврейском языках тайными путями двинулись в Россию.
При этом стоит правильно понимать роль “Бунда” в истории России, – сильно заниженную советскими историками ради славы РСДРП (КПСС). “Бунд” в западных губерниях России с момента образования и до 1919 года имел намного большее влияние в рабочей среде, чем РСДРП. Без этого трудно понять, например, такой эпизод истории, как покушение на Ленина еврейской террористки-бундистки Каплан. Самый знаменитый до Ленина-Бланка марксист Плеханов признавал лидирующее положение Бунда в России, “авангардом рабочей армии в России” назвал он его на конгрессе Интернационала.
Говоря об отличии Бунда от РСДРП, следует отметить, что, несмотря на то, что фактически их организовывали одни и те же люди (кроме Ленина), – Бунд был честнее и менее коварен, – он был национальной организацией и этого не скрывал, – как утверждал Марк Либер (он же М. И. Гольдман):
“Мы должны стать национальными. Не надо бояться этого слова. Национальное не значит националистическое”.
Вообще, 1897 год был очень знаменательный в истории еврейского народа – кроме Бунда в этом же году рядом с Вильно – в Минске Цедербаумом(под маской – Мартов) и Лениным-Бланком была организована знаменитая РСДРП, ставшая затем КПСС, и были образованы “Всемирная сионистская организация” и “Еврейский рабочий союз” в США. Почему выбор евреев в организации Бунда пал на город Вильнюс, объяснил в своём исследовании А. Солженицын: “Вильна была – “Литовский Иерусалим”, Вильна всегда имела значительную еврейскую интеллигенцию, через Вильну же текли с Запада и все транспорты нелегальной литературы в Петербург и Москву”.
“Эволюционный” смысл организации РСДРП рассмотрим немного дальше в этой главе, а на этом этапе, поскольку в нашей истории появился Ленин, поэтому стоит сказать несколько слов о нём. Ранее мы уже видели его связь с еврейством, и историю его талантливого дедушки, дурачившего императора и всё русское правительство. Эту историю его мама рассказывала ему с гордостью не раз.
“…Мария Александровна исправно ходила в церковь, но это не мешало ей тихими вечерами изучать со своими детьми Талмуд и его заповеди. По воспоминаниям очевидцев во время этих семейных “семинаров” громче всех визжал, выражая свою ненависть к России и русским, юный Володя Ульянов”, – писал в своей книге исследователь истории А. В. Трехлебов.
Этой усвоенной в детстве позиции Ульянов-Бланк держался всю жизнь, и даже свою подругу жизни выбирал осмысленно – как идеологического соратника –
“В Петербурге Ульянов стал преподавать в рабочих школах. Познакомился с ещё одной молоденькой миловидной (в то время) преподавательницей Надеждой Константиновной Крупской. Её нацелила на путь революции тоже мать, Елизавета Васильевна (урожденная Фишман, отсюда и партийная кличка Крупской – “Рыбка”) – отмечает в своём исследовании В. Шамбаров (“Нашествие чужих: заговор против империи”, М., 2008 г.), – …Крупскую сослали в Уфу. Но она предпочла поехать к любовнику в Шушенское. Для чего объявила себя невестой Ульянова. Могли бы и официальный брак заключить, революционеры в тюрьмах женились сплошь и рядом. Но браки в России были только церковными. Ульянов и Крупская значились по документам “православными”, пришлось бы венчаться”.
– Что для Ульянова-Бланка и Крупской-Фишман было принципиально неприемлемо, и в синагоге не повенчались – так и прожили вместе до конца жизни – как варвары.
Кстати, – о Шушенском и о наказании мучеников Ульянова-Бланка и Крупской-Фишман надеюсь вы читали у Мамина-Сибиряка, как он нервничал когда из Лондона с опозданием к ним приходили газеты и журналы.
“Приехали Крупская с матерью, для проживания сняли половину крестьянского дома, – пишет в своём исследовании В. Шамбаров. – За бесценок наняли 13-летнюю девочку-прислугу – готовить, стирать, мыть полы (хотя, вроде бы, боролись против эксплуатации?) А тем более – детского труда? Крупская пишет:
“Правда, обед и ужин бывал простоват – одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день… как съест – покупали на неделю мяса… но молока и шанег было вволю “.
Ульянов держал породистую собаку, часто ходил на охоту. Словом бесплатный курорт. Живи, революционер, отдыхай, набирайся сил и здоровья для будущих подвигов”.
Сообразительный Ленин-Бланк прекрасно понял ошибку “репрессивного бесчеловечного царского режима” по отношению к своим врагам, и, когда, придет к власти, то организует вместе со своим сатанистом-подельником Лёвой Бронштейном такие “гуманные” ссыльные лагеря в Сибири, в которых не будут резать каждую неделю по барану для ссыльного, а будут уничтожать многие тысячи русских людей как ягнят на заклание.
Еврейская часть крови ярко выделяла Ленина по его характерной речи. Ленин сам осознавал себя евреем, а не русским – об этом говорят не только его неоднократные высказывания о евреях и высказывания его многочисленных друзей, подруг и соратников, но, прежде всего, его действия. Характерным и закономерным был спор Ленина с Плехановым в Женеве в 1900 году, – Плеханов хвалил евреев, но затем у него вдруг тревожно зазвучали нотки патриотизма, и он перешел к критике, на которую Ленин-Бланк отреагировал немедленно:
“Г. В. (Плеханов) проявляет феноменальную нетерпимость, объявляя его (Бунд) прямо не социал-демократической организацией. А просто эксплуататорской, эксплуатирующей русских, говоря, что наша цель – вышибить этот Бунд из партии, что евреи – сплошь шовинисты и националисты, что русская партия должна быть русской, а не давать себя в пленение “колену Гадову”…”.
Кстати, – так поступили польские социал-демократы – не пустили к себе Бунд, и мудрый Плеханов понимал важное значение этого стратегического вопроса. А в России ситуация развивалась по-другому. Кроме “колена Гадова” были и другие “крамольные”, слишком правдивые высказывания Г. В. Плеханова, который, как утверждает в своей книге Ю. И. Шестак (“Борьба большевистской партии против национализма и оппортунизма Бунда”), утверждал, что бундовцы стремились “утвердить Сион не в Палестине, а пределах российского государства”.
“Плохому” советчику Плеханову не простили его “шовинизм”, “колено Гадово”, “Сион… в пределах российского государства” и не просто отодвинули его далеко, но поступили согласно своей традиции – отнеслись к нему как к изгою, игнорировали его, презирали его, и никуда не приглашали.
“После отпадения Плеханова от революции, то есть уклонения его в “социал-патриотизм”, я с ним ни разу не встречался”, – признавался умеренный ленинец А. Луначарский. А когда большевики захватили в 1917 г. Россию, то вообще забыли о Плеханове.
И только потому, что в советских учебниках истории упорно умалчивалось и умалчивается в современных о сотнях тысячах евреев, вершивших “революцию”, и пришлось старательно искать революционеров с русским лицом и ставить рядом с Лениным, тогда образ уже забытого и запылившегося Плеханова выставили почти главным марксистом России.
Поражает и Плеханов, который, будучи довольно умным человеком, не смог разобраться в Ленине. Плеханов мог судить “по делам его” – Ленина, ведь именно Ленин уговаривал вступить Бунд в РСДРП, и Бунд согласился войти в неё только на привилегированных условиях.
“В 1898 Бунд, хотя и старший по стажу, согласился вступить в РСДРП, но не отдельными членами, или группами, а как целое, и войти на правах полной автономии в еврейских делах… Так и сладили. Однако в начале 1902 года Бунд нашёл, что автономии, легко полученной от I съезда РСДРП, ему мало, он хочет состоять в РСДРП на правах федерации, с самостоятельностью также и в программных вопросах…”, – отметил в своём исследовании А. Солженицын.
Бунд был прав – ведь не может быть единой программы для всех, то есть для Бунда с его еврейскими целями и для миллионов гойских пролетариев, которых необходимо было подчинить, возглавить и толкнуть на свержение их национального правительства.
Ленин понимал, что на первом этапе главная сионистская идея главенства может навредить – рассорить и оттолкнуть другие народы от революционного движения и надеялся, что евреи это поймут и, ради “святой цели”, откажутся от своего исключительного верховно-божественного положения, или, хотя бы, временно продекларируют свой отказ, или, хотя бы, не будут это демонстрировать. И Ленин решил агитировать бундовцев за космополитизм и интернационализм, объясняя, что их “исключительная особенность” мешает сплочённости:
“Идея об особом еврейском народе реакционна по своему политическому значению”.
Исключительность еврейского народа объясняется евреями исходя из глубин их религии, а поскольку Ленин мыслил себя, прежде всего, материалистом с научным подходом к миру и, более того, – атеистом, поэтому Ленин и Цедербаум не поняли друг друга и разругались. Увещевания Ленина, конечно же, не могли изменить многотысячелетнюю позицию евреев.
И на втором съезде РСДРП в 1903 году, в Брюсселе, они разделились.
После чего, с чьей-то лёгкой руки, – Р. Абрамовича, А. Дейча, Ф. Дана, Л. Бронштейна (он же Троцкий) и назвали “меньшевиками”, а других – большевиками. И это разделение в умах многих закрепилось и приводит к ложному пониманию. На самом деле разделение было очень условным: до государственного переворота 1917 года все делали одно террористическое дело и шли к одной цели, а после захвата власти вместе мирно работали в советском правительстве и вместе правили Россией.
В наши дни, в начале XXI века миллионы безграмотных граждан в России были удивлены, вернее шокированы, особенно безграмотные коммунисты, – почему так легко срослись еврейские олигархи с КПСС:
Проханов ездит в Лондон на консультации к беглому от российского закона Березовскому, а Ходорковский и другие миллиардеры и миллионеры, входящие в Российский Еврейский Союз, с лёгкостью дают Зюганову многие миллионы…
А ведь стоит только посмотреть – как организовывалась РСДРП, кто были её “родителями” и руководителями, союзниками, и что они все вместе “творили” в России до 1924 года, да и в начале 30-х, то всё становится на свои места, и всё видится закономерным. На первом её съезде РСДРП из восьми делегатов – пятеро были евреи, поэтому не было сомнений, кто в этой партии правит, хотя наличие представителей других национальностей позволило назвать эту подпольную террористическую партию интернациональной. Эти же лица “зажгли” и газету “Искра”.
“Но с 30-х советских годов на смену горделивым, подробным и поимённым перечислениям всего и всех, причастных к революции, в историко-политических публикациях возникло какое-то неестественное табу на упоминание роли и численности именно евреев в российском революционном движении, и ссылки на это с тех пор воспринимаются болезненно, – отметил в своём исследовании А. И. Солженицын. – Однако всякое сознательное умолчание в истории – и не морально, и опасно…”.
Вернёмся к истории России конца XIX века, всего столетней давности и обратим внимание на то, что было множество еврейских погромов крестьянами, после которых Александр Третий на протяжении нескольких лет вводил различные ограничительные меры евреям, но, несмотря на это, евреи после небольшого затишья не только успешно развивались в России, но активно развивали своё подполье и противодействие властям. Погромы и ограничительные меры вызвали ненависть к России и российским властям. И эта ненависть удвоилась – стала лютой, когда ев– реи пришли к выводу, что антиеврейские события в России неожиданно спровоцировали антиеврейские события в спокойной и освоенной ими Европе, череду этих событий мы рассматривали в предыдущей книге. И теперь их главенствующий статус в Европе стоял под угрозой.
Они считали, что в Европе доминанта евреев уже несомненна, положение почти идеальное, – для полного счастья осталось взять последний форпост – Россию, установить в ней то же самое. А тут… Мало того, что Россия артачится, но и в Европе, глядя на Россию, стали бунтовать. По признанию еврейского исследователя истории П. Джонсона, – виновником проявившихся в этот период и растущих антиеврейских настроений в Европе евреи считали российское руководство. Именно под впечатлением погромов 1881 года одесский врач Лев Пинскер опубликовал (в 1882 г. в Берлине и анонимно) свою брошюру “Автоэмансипация”.
Причём в Германии антиеврейское движение возглавил великий композитор Вагнер. В Дрездене в 1882 году прошёл международный антиеврейский конгресс, принявший – “Манифест к правительствам и народам христианских государств, гибнущих от еврейства”. А в 1898 г. случились кровавые погромы евреев в Галиции, в Австро-Венгрии.
Любимый еврейским олигархом Ходорковским историк Паркс писал:
“В таких городах, как Вена и Будапешт… печать, театр, адвокатура и медицина начали насчитывать в своих рядах такое количество евреев, которое никак не соответствовало их числу в обществе”.
Оказалось, что с Европой ещё не всё решено окончательно… Кстати, с этого момента в Европе началась причинно-следственная цепочка событий, которая неизбежно, логично вела к венскому художнику Адольфу Гитлеру.
Пресса, находящаяся в еврейских руках, заняла активную оборонунападение и обвинила антисемитов в “нецивилизованности”. Этот метод использовался и в России. Соответственно, самым цивилизованным народом выглядели евреи. И, например, не случайно родная сестра Ленина – А. И. Ульянова-Елизарова, собравшись в путешествие по Европе в 1897 году, уехала под “престижной” еврейской девичьей фамилией своей матери – Бланк.
После всемирного съезда сионистов в 1897 году, в России, и с появлением Бунда сильнее стало развиваться и сионистское движение евреев, – как грибы после теплого дождя возникли другие сионистские организации – Поалей-Цион, Цеирей-Цион, “сионисты-социалисты”, “сеймовцы” – Еврейский Национальный Сейм – или другое название: Социалистическая Еврейская Рабочая Партия (серповцы), Ховей Цион, Бней Моше и т.п., которые вместе с другими аналогичными европейскими организациями решали задачу восстановления еврейского государства.
При этом, в начале не было ясности, где это государство создавать – то ли в Уганде, то ли в Америке, то ли, все-таки, в Палестине, хотя Турция запретила приезд евреев в Палестину в 90-х годах.
У читателя может возникнуть вопрос, – каких евреев следует считать сионистами, а каких нет? По данному вопросу откровенно высказался в 1898 г. выдающийся еврейский мыслитель этого периода – Макс Нордау (он же Зюдельфельд):
“Мы отвергаем с насмешкой и презрением звание партии; сионисты – не партия, это – само еврейство…”.
Это истину дополнил современный еврейский идеолог в России Танкред Голенпольский: “Из еврейства нельзя выйти как из партии”, – из этих утверждений вытекает много выводов, которые читатель сам может без особого труда сделать. И когда иногда говорят: этот еврей сионист, а этот еврей – не сионист, то это выглядит или смешно или глупо, ибо – все евреи сионисты, – и не я это сказал, а один из величайших авторитетов в еврейской истории.
Чтобы не было путаницы в понятии сионистской идеи, следует пояснить, что когда мы в нашем исследовании говорим о сионистах и сионистской идее, то подразумеваем или сионистскую программу– минимум – создание в Палестине суверенного государства евреев, или программу максимум – религиозную идею доминанты (гегемонии) евреев на нашей планете над всеми народами. На наблюдаемом нами историческом этапе мы имеем одновременно и одно, и другое. Некоторые евреи, покидая Россию, уезжали не в Америку, а в Палестину.
Чтобы понять масштабы еврейского, сионистского движения в России в конце 19-го века, воспользуемся опять советом израильского историка Я. Рабиновича и познакомимся с свидетельскими воспоминаниями еврейского историка С. М. Дубнова, который описывал ситуацию в городе Речица (недалеко от Гомеля) в 1899 году:
“На еврейской улице стоял шум от сионистских кружков, конференций и конгрессов, а в литературе шли споры о политическом и духовном сионизме, об ассимиляции и духовном национализме…”.
Ни один советский или современный российский учебник истории в течение более ста лет не отразил правдиво существующую ситуацию в России в тот период.
Как видим – процессы внутри еврейского сообщества в России бурно развивались. А размеры этого сообщества были впечатляющими, несмотря на массовую иммиграцию евреев из России после “майских законов”. Согласно переписи 1897 г. в России проживало 5 млн. 175 тыс. евреев, то есть, несмотря на иммиграцию, евреев в России было в пять раз больше, чем сто лет назад. Это составляло, примерно, 50% всего мирового еврейства. То есть Россия, эта проклятая “тюрьма народов”, стала центром успешного роста этого народа. Как не вспомнить здесь о том, что происходило в этот же период в России с белорусским крестьянством…
После еврейских погромов русскими крестьянами в начале 80-х для еврейских идеологов вопрос о поднятии русских крестьян на бунт, на революцию против своей власти был закрыт, и всякое упоминание о русских крестьянах вызывало только целую гамму неприятных впечатлений, никто уже и не думал “идти в народ” с антиправительственной агитацией. Но были и другие части русского народа и другие варианты “работы”. Поскольку еврейский идеолог Карл Маркс делал ставку на оболванивание и противопоставление власти рабочего класса, который к концу 19-го века начал формироваться, то российские еврейские революционеры-террористы второй волны решили “поработать” с рабочим классом, – это второе в истории России “хождение в народ” террористов, на этот раз – в пролетариат.
В этом вопросе у террористов была интересная эволюция, – если раньше Натансон и его друзья готовились-маскировались перед выходом в крестьянство, то теперь новая волна террористов, вооружённая теорией Маркса, оставила в покое “безнадёжное” крестьянство и стала готовиться – маскироваться под “своих” в пролетарской среде. А чтобы потренироваться, набраться опыта и взбодриться первым успехом, на первом этапе решили пойти агитировать в свой еврейский пролетариат, в своих “родных” белорусских городах.
“Исаак Гурвич рассказывает, как с Моисеем Хургиным, Львом Рогаллером, Иосифом Резником, они “в Минске ставили себе задачей создание ядра интеллигентных рабочих”, – пишет в своём исследовании А. Солженицын.
Эта затея провалилась, случился неприятный казус: в Минске, и, даже, в Гродно не оказалось еврейских рабочих кружков, работать было не с кем, – террористы “вдруг” сделали неприятное для себя открытие – еврейских рабочих было очень мало, всё больше – бизнесмены, врачи, юристы и раввины, в худшем случае – портные. А без тренировок на своих – на большие заводы, где работали русские, белорусы, поляки, сунуться еврейские агитаторы побоялись.
А чтобы сунуться туда, необходимо было кроме евреев в своей верхушке иметь представителей “рабочих” народностей, необходимо было отказаться от узкого национализма и согласиться на некоторый интернационализм, – таким образом возникла идея создания интерна– циональной рабочей партии – РСДРП, и Ленин-Бланк уже обдумывал, как лучше объяснить рабочим, что – “Террор – это средство убеждения” российских властей (ПСС, т. 45, с. 405 – для сомневающихся), а после свержения национальной русской власти необходимо было уже объяснить своим однопартийцам, особенно русским, что – “Террор – это средство убеждения” покорённого народа.
И даже строго национальный еврейский “Бунд” вскоре тоже перешёл “к работе” с рабочими различных национальностей.
Вторая традиционная целевая группа, с которой легче всего было работать террористам, – это захваченные бунтарской романтикой, юношеским максимализмом и адреналином студенты. Здесь эффект был быстрым, как и ожидалось. “Длиннейшие коридоры университета были заполнены жужжащей студенческой толпой. Меня поразило преобладание евреев в этой толпе. Было их более или менее, чем русских, я не знаю. Но, несомненно, они “преобладали”, т.е. они руководили этим мятущимся месивом в тужурках”, – свидетельствовал знаменитый В. Шульгин о событиях в Киевском университете в 1899 году. Молодые “демократы” вели себя совсем не демократично – грубо выбрасывали из аудиторий профессоров и идеологически несогласных с ними студентов.
А доведенная “прогрессивными” идеями до революционной экзальтации арестованная студентка Вера Ветрова в 1897 г. в Петербурге сожгла себя “за свободы по английскому образцу” в камере Петропавловской крепости, облившись керосином из лампы.
Всё теперь многие зараженные либерализмом студенты готовы были идти на смерть, это очередной качественный этап, ибо теперь им можно было торжественно в подпольной обстановке вручать бомбы и револьверы и направлять против российских чиновников, то есть – можно было уже начинать Вторую террористическую войну в России. Дело было за малым – в производстве и доставке бомб. И, как оказалось, – знаменитая тихая Женева – это не только рай для богатых и банкирская столица мира, в то время – она была террористическим центром, в котором собирались и обучались террористы для России. Именно здесь вскоре знаменитые кровавые российские еврейские террористы Гершуни, Азэф и Гоц планировали свои преступления, и обучали талантливого кровавого русского выродка Савинкова, а в химической лаборатории возле Ниццы, принадлежащей брату Азэфа, супругам Зильбербергам и Рашель Лурье, изготовлялись самые качественные бомбы для уничтожения российских чиновников.
И только когда Савинков породнился с маститыми террористами в прямом и духовном смысле, он бросил свою жену Веру Успенскую (дочь знаменитого писателя Глеба Успенского) и женился на Е. И. Зильберберг, то его “черные духовные отцы” доверили Савинкову исполнить важные убийства, дав в помощь ему циничных убийц: Дору Вульфовну Бриллиант, Арона Шпайзмана и Маню Школьника.
Этих исторических фактов, этой правды Вы, дорогие читатели, исследователи истории не прочитаете ни в одном современном российском учебнике для наших студентов и школьников. Впрочем, они целенаправленно не знают и о другой важной исторической тенденции– линии в России, чтобы поведать которую, я опять воспользуюсь советом современного израильского историка Я. Рабиновича – и использую наработки знаменитого еврейского историка того периода С. М. Дубнова, который описывает ситуацию в городе Речица (недалеко от Гомеля) в 1899 году:
“На еврейской улице стоял шум от сионистских кружков, конференций и конгрессов, а в литературе шли споры о политическом и духовном сионизме, об ассимиляции и духовном национализме…”.
Я повторил эту цитату от С. М. Дубнова не случайно, ибо наблюдательный еврейский историк сделал следующий интересный вывод в продолжение-развитие вышепоказанной картины и по поводу возможности ассимиляции и интеграции еврейского сообщества в российское общество:
“Рост национального движения в русском еврействе дошёл до той точки, где открытое его столкновение с (русским) ассимиляторством было неизбежно”.
Поскольку надежду-иллюзию-ошибку с ассимиляцией мы уже прошли, то обратим внимание на то, что “открытое столкновение” евреев с русскими властями “было неизбежно”. Внутри самой агрессивной части еврейского общества набиралась, накапливалась сила такого уровня, что она при поддержке всего еврейского сообщества уже вот-вот могла проявиться в открытом противостоянии российским властям. Но это не должен был быть “слепой” хаотичный еврейский бунт, а довольно организованный, а для организации необходима подготовка, что и зафиксировал в 1901 году еврейский историк С. М. Дубнов:
“Уже в Гомеле я очутился в шумном кругу родственников, друзей и сионистских агитаторов, под каскадом слов, вопросов, споров. Метался доктор Г. Я. Брук, начальник местной сионистской армии, шумели его адъютанты и наиболее ретивые из передовых…”.
Бурлящие внутри еврейского сообщества процессы обязательно должны были вырваться наружу, получить отражение в жизни российского общества в виде первого бодания-стычки, первой пробы сил и своего духа “на слабо”, и эту первую стычку зафиксировал в своей книге священник И. Лютостанский(1902 г. “Талмуд и евреи”), назвав одну из глав – “Дело об избиении патруля и вообще христиан евреями в г. Минске в 1898 году”. Это был первый в истории России погром евреями русских в России. Из речи прокурора Дейша по этому инциденту:
“…На нижнем базаре (в Минске) между несколькими евреями и несколькими солдатами, отпущенными по случаю праздника из казарм в город, начался спор из-за военной службы… Спор перешёл в ссору, а ссора в драку… На шум драки небольшого числа евреев с солдатами начинают со всех сторон стекаться целые массы евреев, так что по истечении самого короткого времени вся площадь Нижнего базара и все прилегающие к ней улицы и переулки оказались запруженные евреями, которых, по удостоверению наиболее компетентных в этом отношении свидетелей – полкового командира г. Федорова – собралось около 10 тысяч человек… (эта вся картина мне сильно напомнила действия доминирующих евреев-гегемонов в греческой Александрии более 2 тысячи лет назад. – Р. К.)
Казалось бы, что они не имели и не могли иметь никакого отношения к дравшимся солдатам, так как солдат, повторяю, было всего несколько человек… Тем не менее громадные толпы евреев, без всякого повода со стороны солдат, вооружаются палками, камнями и другими предметами, нападают на солдат… и только благодаря счастливой случайности – появлению офицеров и городовых, эти отдельные солдатики уносят ноги… Но подобное нападение не ограничилось одной площадью Нижнего базара: где бы не появились отдельные безоружные солдаты, толпы евреев набрасывались на них и наносили побои железными палками. Таких нападений на отдельных солдат у меня зарегистрировано 12 случаев…
По показанию г. Лопушинского, он видел, как две толпы евреев, человек 150 каждая, била до крови трёх и четырех солдат. Далее перед нами прошел такой возмутительный факт, что когда один окровавленный до неузнаваемости солдат, спасаясь от преследовавшей его толпы евреев, вскочил в проходивший мимо вагон конно-железной дороги, евреи остановили вагон, вытащили из него солдата и продолжали его бить”.
А в следующем году (1899) этот “подвиг” повторился – произошёл второй более крупный погром русских в России евреями в городе Шклове, – когда толпа евреев опять жестоко и вызывающе избила нескольких русских безоружных солдат, находящихся в городе в увольнении. В России в русском городе евреи побили русских, хотя фактически – это был еврейский город с русским названием на белорусской территории в составе Российской империи, в котором проживало 90% евреев и 10% остальных народностей. На этот раз Российский Сенат рассмотрел этот случай и признал его проявлением племенной и религиозной вражды евреев к христианам (С).
Причем обратите внимание – в обоих случаях евреи нападали в России на российских солдат… – это говорит о многом. Выше приведенное свидетельство В. Шульгина по поводу “беспричинного” студенческого бунта в Киевском университете в 1899 г. было также проявлением этой тенденции:
“Длиннейшие коридоры университета были заполнены жужжащей студенческой толпой. Меня поразило преобладание евреев в этой толпе. Было их более или менее, чем русских, я не знаю. Но, несомненно, они “преобладали”, т.е. они руководили этим мятущимся месивом в тужурках”, – свидетельствовал В. Шульгин.
Молодые “демократы” вели себя совсем не демократично – грубо выбрасывали из аудиторий профессоров и несогласных с ними студентов.
В 1899 г. в Россию из “цивилизованной” Европы, которая была убежищем всех террористов, тайно вернулась на помощь возродившемуся террористическому движению в России знаменитая террористка В. Засулич, кумир либеральной молодежи, – а это уже было серьезно.
Это знаменательный момент в истории России – начало технологического системного оболванивания российской молодёжи полит– технологами с целью использования её в революционном движении. После этого случая мы будем уже часто видеть толпы “грамотной” молодёжи – студентов, участвующих в беспорядках в Одессе, Киеве, Петербурге, Москве.
Тогда молодёжь толкали в политику, на баррикады такие опытные кукловоды как: Аксельрод, Натансон, Цедербаум, затем Бронштейн, Ленин, Луначарский, братья Рошаль. Теперь, в XXI веке, происходит то же самое – еврейские политтехнологи в России из партии “СПС” и “Яблоко”, и даже из аппарата президента – В. Сурков (помощник В. В. Путина) и его подчинённый В. Якеменко таким же образом оболванивают молодёжь, создавая политические молодёжные организации “Идущие вместе с Путиным”, “Наши”, “Местные” и т.п.
В ракурсе всех выше наблюдаемых негативных процессов в России на грани 19-20 веков было уже неудивительным и закономерным убийство в 1901 году очень мирного и авторитетного среди студентов министра просвещения России – Николая Павловича Боголепова (1847-1901). Некоторые исследователи истории удивляются – почему очередная волна терактов-убийств, вернее – Вторая террористическая война в России начались с убийства самого гуманного министра, а не с министра внутренних дел и других “силовиков”.
Началась борьба за умы и души студенчества, – за это террористическое “пушечное мясо”. Студентов необходимо было зажечь, подтолкнуть к активности с “мертвой точки” и использовать.
Вот как современный еврейский идеолог Семён Резник оправдывает словами либерального министра Ю. Витте убийство Н. П. Боголепова в своём “параллельном” прочтении истории:
“Боголепов был весьма порядочный, корректный и честный человек, но он держался крайне реакционных взглядов…”.
– Запомните – за что демократы и либералы убивают людей – за взгляды, за своё мнение, отличное от либерального тоталитарного.
Н. П. Боголепов по свидетельству многих его современников был благороднейший человек и очень образованный. Он учился за границей, был специалистом по римскому праву, был избран (!) ректором Московского университета, но так как не мог справиться со студенческими беспорядками и революционными агитаторами, то в 1893 году подал добровольно в отставку, и с горечью писал:
“Есть ли надежда, что мы скоро освободимся от этого беспокойного состояния, которое не даёт возможность вести правильное преподавание…”.
Этот мирный интеллигентнейший человек с очень прогрессивными взглядами не знал, что делать с “революционным” хамством студентов, как, впрочем, и с кознями министра финансов масона С. Ю. Витте.
Корень зла Н. П. Боголепов видел в воспитании и образовании до университета и, будучи уже министром образования с 1898 года разработал проект реформирования начального и среднего образования, ибо, как утверждает в своём исследовании наш современник Валерий Шамбаров (“Нашествие чужих: заговор против империи”, М., 2008 г.):
“Густые побочные плевела давала система образования. Она ведь ещё с начала 19-го века целенаправленно отравлялась ядом западничества. Несколько раз власть пробовала навести порядок в этой области, усиливала контроль – при Николае Первом, Александре Третьем. Но даже в такие периоды основа образовательных программ оставалась западнической. А при послаблениях осуществлялись очередные вбросы чужеродных идей.
В результате само понятие “просвещенности” стало отождествляться с либерализмом. А прослыть “ретроградом” и “мракобесом”, конечно, не хотелось никому. Студенты вместе с естественными и гуманитарными науками перенимали “европейские” стереотипы мышления, получали стойкие убеждения о неполноценности собственного государства и необходимости его переделок по западным образцам… И “учителя” с “учительницами” старались. Давали уроки русского языка, арифметики, литературы, вплетая в них пропаганду атеизма, социализма, ненависти. Как вспоминала Н. К. Крупская, “говорить в школах можно было, в сущности, обо всем… надо было только не употреблять страшных слов “царь”, “стачка” и т.п., тогда можно было касаться самых основных вопросов””.
Это был результат длительной работы масонов нескольких поколений 19-го века по настройке системы образования в России на свой либеральный манер, по своим принципам, по воспитанию российской молодежи, и как результат – оживились их “Франкенштейны” – Помады и Базаровы, а “Нечаевы” стали массовым явлением.
Поэтому, как видим, – мудрый Боголепов поставил правильный диагноз больному российскому обществу, – к концу 19-го века была насущная необходимость реформ в образовательной сфере в патриотическую сторону, в чём, естественно, не были принципиально заинтересованы масоны и лидеры еврейского сообщества. И поэтому закономерно, что министр финансов масон С. Ю. Витте не скрывал свою неприязнь к Боголепову, вызывающе его третировал, “зарезал” весь проект и ещё науськал императора Николая Второго, который также отказался поддерживать инициативы Боголепова. С. Ю. Витте явно понимал верность выбранного пути Боголеповым, но будучи идейным масоном-либералом, принципиально действовал против монархии, против России. Позже эту свою позицию он ещё не раз покажет.
“Но когда ежегодно выносить студенческие беспорядки, сталкиваясь с бесшабашным общественным мнением, которое всё требует свободы и не гарантирует ничем от злоупотребления ею, когда и коллеги подставляют подножки, тогда у меня появляется жажда освободиться от этого несносного министерского бремени и вздохнуть свободно…”, – писал Н. Боголепов в минуту отчаяния в письме своему брату.
Но “помочь” ему взялся, вернее оказать “медвежью услугу”, некто иной – как коварный либеральный министр финансов Витте, который влез не в своё дело и разработал проект “Временных правил”, по которому предусматривалось особо буйных студентов не только исключать из вузов, но и в наказание отправлять в армию, в солдаты. Это была коварная провокация, её последствия совсем легко можно было предугадать – Витте совершенно сознательно подлил масла в постоянно тлеющий студенческий революционный костер, Николай Второй на этот раз быстро утвердил 29 июля 1900 года этот проект, и возмущенные негодующе студенты и вся либеральная общественность вспыхнули.
При этом весь их гнев и проклятия обрушились на “родного” министра Боголепова, а либеральный С. Ю. Витте остался хихикать в стороне. Интересно заметить, что первого – кого в самом начале “перестройки” в России выдернули из истории и стали хвалить на все лады пришедшие к власти демократы – был С. Ю. Витте…
С введением этого проекта С. Витте к министру просвещения Боголепову стал приближаться террорист-убийца Петр Карпович. Это был свободный молодой провинциал из богатой русской православной семьи зараженный либеральными идеями, – эдакая типичная “прогрессивная” материализованная трансформация в будущее пушкинского Онегина и Алеко, лесковского Помады, тургеневского Базарова и “беса” Ф. М. Достоевского.
П. Карпович приехал в столичный университет не учиться, не получить специальность чтобы прокормиться, а “потусоваться”, “ловить драйв” и адреналин, и этот бравурный протестный ухарь сразу стал лидером модной тогда “революционной” темы по французскому образцу – бодаться с отсталыми, “отстойными” властями. И за организацию студенческих беспорядков в 1896 году он был исключен из университета. Но в 1898 году П. Карпович “типа” одумался и написал министру Н. П. Боголепову прошение – чтобы разрешил поступить на медицинский факультет Имперского Юрьевского университета, и Н. П. Боголепов удовлетворил просьбу “бывшего” бунтаря.
Но как только П. Карпович стал студентом – опять взялся за старое, протестное, и в результате чего в 1899 году был опять исключен за организацию беспорядков в университете. После этого молодой богатый бунтарь уехал якобы учиться в Германию, в Берлин, а на самом деле поехал постигать богатый революционный опыт Европы, и вероятно, быстро сошелся там с бежавшими туда от российского правосудия в начале 80-х единомышленниками, “старшими товарищами”.
И когда П. Карпович узнал, что после наблюдаемых нами возмутительных студенческих беспорядков описанных Шульгиным в Киевском университете Святого Владимира 183 студента были исключены и отправлены в солдаты, то он с твердым террористическим намерением убить министра Боголепова вернулся в Россию и сразу осуществил задуманное, – попросился якобы с прошением на прием к министру и выстрелом из револьвера смертельно ранил Н. П. Боголепова.
Суд не решился на смертный приговор для террориста-убийцы, и П. Боголепов осенью 1901 года получил 20 лет каторги на Дальнем Востоке. Но по дороге к месту заточения этот террорист каким-то “загадочным” образом свободно подошел к железнодорожной кассе на станции, купил билет в обратную сторону, и вскоре этот “герой” очутился в спасительной Европе в объятиях террористической банды знаменитого еврейского террориста Азефа, эта террористическая группа только готовилась во Франции и Швейцарии в свой кровавый поход в Россию и первый опыт убийства был для неё ценен.
А в России убитого Н. П. Боголепова пресса и вся либеральная общественность, включая С. Витте, продолжали обливать грязью, – оправдывая это убийство. Даже энциклопедия Брокгауза и Эфрона недоброжелательно проехалась по Н. П. Боголепову. А когда один из благодарных бывших студентов юридического факультета А. Д. Алферов написал положительную статью к 40 дням смерти Н. П. Боголепова, то ни одна газета не согласилась её опубликовать, – кто из принципиальных идеологических соображений, а кто из страха перед всесильной либеральной общественностью.
Как нам показало первое пробное убийство, – общественная атмосфера в России в начале 20-го века сильно отличалась от общественной атмосферы начала 80-х 19-го, таких опорных идейных и духовных столпов как Ф. М. Достоевский в российском обществе уже не было, а дирижировали им уже совсем другие идеологи, и российское городское общество в своём демократическо-либеральном большинстве было уже вполне подготовлено к сочувствию террористам, и уже не важно – какой национальности они будут. Террористы это поняли, это их сильно обнадеживало, как и то, что можно было убить высокопоставленного российского чиновника и избежать наказания, – пора было начинать в России крупномасштабную террористическую войну, – вторую террористическую войну.
Закрывая историю террориста П. Карповича, отмечу – он плыл на корабле вместе с другими террористами из Англии в Россию в 1917 году на помощь террористам третьей волны, для организации третьей и окончательной террористической войны по захвату России и уничтожению российской монархии, но корабль, перевозивший “из-за бугра” “бесов” был успешно атакован немецкой подводной лодкой, – поэтому они уже не смогли порадоваться окончательной победе, – не увидели кровавого
“Коммунизма”, учиненного Лениным-Бланком и Лёвой Бронштейном, впрочем, более “прогрессивные” – более политтехнологичные террористы обошлись и без них.