Когда француз Декарт, размышлявший о ненадёжности человеческого зрения, умер, то будущему выдающемуся немецкому мыслителю Готфриду Лейбницу было всего 5 лет. Лейбниц, путешествуя по Италии, встретил однажды монаха приехавшего из Китая, где он пытался агитировать китайцев-буддистов к переходу в христианство. Этот монах поведал Лейбницу о том, что китайцы в своих математических исчислениях используют дроби, о существовании которых в Европе до этого времени не знали.
Размышляя о дробях, Лейбниц не мог не задуматься о пределе деления или об его отсутствии; о том – что любое целое можно делить бесконечно на бесконечно малые части. Эту истину не раз объясняли выдающиеся языческие мыслители, например, друг Демокрита Левкипп утверждал: “Полное есть не нечто простое, а бесконечно многообразное”.
Понятно, что наш многообразный Мир состоит из больших и малых объектов разной величины. Ещё один древний знаменитый язычник Зенон пытался объяснить бесконечность Мира в обе стороны: “Если существуют многие, то они и малы и велики; они настолько малы, что, значит, не обладают величиной…”.
Лукреций тоже пытался объяснить бесконечность в направлении уменьшения:
“Если не будет, затем, ничего наименьшего, будет
Из бесконечных частей состоять и мельчайшее тело.
У половины всегда найдется своя половина,
И для деления нигде не окажется вовсе предела
Чем отличишь ты тогда наименьшую вещь от Вселенной?
Ровно, поверь мне, ничем. Потому что, хотя никакого
Нет у Вселенной конца, но ведь даже мельчайшие вещи
Из бесконечных частей состоять одинаково будут”.
Платон в своем “Филебе” признавал эту бесконечность, но логично утверждал, что по известным причинам об этой бесконечности трудно что-то определенное сказать, поэтому он ее назвал неопределенной. Из-за этой неопределенности Платон назвал эту бесконечность – “дурной”.
Странно это слышать от такого философа, но это факт. Вообще многим людям присущ этот нечестный манёвр, – когда что-то человеку непонятно, то он быстрее всего назовёт дурным непонятное, чем себя или потрудится все-таки понять.
Сконструировавший впервые в мире механический компьютер – “логическую машину” Лейбниц столкнулся с той же проблемой ограниченности нашего зрения:
“Отсутствие исследования степеней вероятности нашего знания представляет большой пробел в логике” – сетовал Лейбниц.
В период жизни Лейбница происходило бурное развитие науки, открытия сыпались как из рога изобилия. С открытием микроскопа Гук открывает клеточное строение, Левенгук – микроорганизмы, Ремер измеряет скорость света и т.п.
И “малый” невидимый Мир чуточку приоткрылся, проявился человеческому глазу благодаря микроскопу.
Лейбниц приходит к выводу, что существует в результате деления, в конце деления, некие единые для всех форм, предметов единые базовые частички: “…так как природа вещей единообразна, то наша субстанция не может бесконечно отличаться от других простых субстанций, из которых состоит весь Мир”. Намного ранее его Демокрит утверждал, что всё состоит из неделимых атомов.
А Лейбниц вводит другое похожее, но более обширное понятие “монады”, хотя немногим раньше Лейбница похожее понятие “модусы” ввёл голландский мыслитель Б. Спиноза(1632–1677 гг.).
Размышлять на эту тему продолжил родившийся в 1685 г. ирландец Беркли, который хотя и понимал некоторые истины о единстве окружающего нас Мира – Беркли:
“Как учил Ямвлих, в Природе нет разрывов…”, но сам совершил его разрыв.
Внимательно изучив исчисление бесконечно малых величин Лейбница, он и заявил, что всё это возможно теоретически, существует относительно, условно, ибо – попробуйте представить себе десятитысячную часть дюйма, говорит Беркли, а я добавлю, – представьте себе стомиллионную часть миллиметра. А раз невозможно себе что-то представить, вообразить – значит, этой стомиллионной по размеру не существует в бытии, в Мире.
“Возможность представления определяет возможность бытия” – выводит ложную аксиому Беркли.
Размер здесь не имеет значения – главное, что человек, если что-то не видит, то и не может представить. Мы опять пришли к теме Видимой и Невидимой частей этого Мира. Беркли совершил грубую ошибку – ведь если что-то невидимо нашему глазу, то это не значит, что его нет в Мире. А ведь это невидимое может воздействовать на нас очень сильно, например, звуковая волна, сила притяжения, гравитации. Невидимые и непознанные ранее планеты нашей Солнечной системы именно по своему воздействию на движение других планет вначале вычислялись, а потом уже обнаруживались телескопами.
А в другую сторону – в сторону уменьшения уже зашла не только наука и атомное оружие, но и пресловутые нана-технологии, где именно из супермаленьких микрочастиц создаётся совершенно новая материя, новые материалы.
Но одно дело, когда невидимые предметы находятся от нас далеко, а другое – когда они находятся совсем рядом с нами, на ничтожном расстоянии с нашей кожей или глазом, как, например, различные микробы, вирусы, грибы, частицы воздуха и многое другое.
Для большей ясности понимания проведём эксперимент: возьмите из холодильника кубик льда. Затем можете держать его в своей ладони, можете положить в огонь, на горячую сковороду или в горячую кастрюлю, положить в микропечь, положить на солнечные лучи, но эффект всегда будет одинаков – материя, имеющая форму кубика льда, изменится и превратиться в воду, которую мы также прекрасно видим.
А если мы будем продолжать и дальше воздействовать на воду теми же факторами и способами, то материя-вода начнёт испаряться – “исчезать”. Мы только вначале можем увидеть пар, когда он ещё относительно густой, затем и он исчезает. Материя исчезла! Потрясающее явление.
На самом деле эта материя никуда не исчезала – изменилась плотность данного вида материи – и она стала невидимой. Рассмотрим этот пример подробнее. Когда поступает энергия извне, то каждая частичка льда поглощает её и внутренняя энергия частицы начинает увеличиваться. С увеличением внутренней энергии частица начинает активнее жить, она начинает сильнее вибрировать и двигаться.
И когда при дальнейшем поступлении энергии частицы своей энергией начинают превосходить энергиею связи с другими частицами, то сразу некое природное равновесие нарушается, и связи окончательно рвутся, лёд превращается в воду, материя-вещество-энергия меняют своё энергетическое состояние и состояние вообще. Частица обретает совершенно другую степень свободы и связей, хотя ещё и находится в неком единстве вещества.
Былая внутренняя энергия связи в результате разрушения перераспределяется: часть остаётся между частицами, выполняя изменившиеся функции связи; другая часть поглощается самим частицами, а третья большая часть переходит в энергию поверхностного натяжения воды. Благодаря последней, материя якобы ещё хочет самосохраниться, несмотря на нарушение былой целостности структуры и формы.
Но если энергия извне неуклонно продолжает поступать и далее, и частицы по-прежнему продолжают впитывать и накоплять энергию, то наступает очередной критический момент. И энергетически мощные частицы рвут оставшиеся внутренние связи, подходят к поверхности, преодолевают силу натяжения и вырываются наружу, при этом соотношение их массы и энергетической мощи таково, что они легко преодолевают силу земного притяжения. При этом частицы обретают совершенно другую степень свободы. Неизбежным последствием ее является окончательное изменение-разрушение структуры, формы, плотности и целостности вещества. Материя переходит в совсем другое состояние, в котором эта материя-вещество становится для человека невидимой, она якобы исчезла, пропала…
Нечто подобное мы наблюдаем, когда появляется талантливый энергичный человек, который будоражит общество и меняет его форму, связи и т.д.
Важнейшим моментом является отражение луча света от чего-то и попадание в наш глаз. Если свет не отражается, а поглощается, то мы этого предмета не видим. Если свет не отражается, а каким-то образом обтекает и проходит дальше, то мы опять чего-то не видим.
Наша способность воспринимать-видеть – напрямую связана с плотностью вещества, которая обеспечивает отражение или не отражение лучей света. Наблюдается интересная картина Мира: ведь из рассмотренного понятно, что окружающий нас Мир является во все стороны бесконечным не только по пространству-расстоянию, но и по пространству-плотности-величине.
По этой последней величине-плотности Он уходит в бесконечность от нашего спектра-коридора зрительного восприятия в двух направлениях от его границ: в сторону увеличения и в сторону уменьшения. В этом окружающий нас Мир чем-то напоминает нашу матрёшку, уходящую своей структурой в бесконечность в обоих направлениях. Причём издревле учёные уделяли больше внимания направлению в сторону уменьшения.
Теперь вернёмся к рассмотрению ошибок европейских мыслителей. Эстафету у ирландца Беркли перенял родившийся в 1711 году в Шотландии еврейский мыслитель Дэвид Юм.
Юм также обратил внимание на природную ограниченность человека в познании:
“Мы можем направлять наш взор на бесконечные дали, можем уноситься воображением до небес, до последних границ мироздания, но мы всё же ни на шаг не выйдем за пределы нас самих, никогда не узнаем другого рода бытия, кроме представлений, возникающих в узком круге нашего “я””.
Юм считал, что чувственное представление одной и одной десятитысячной частей песчинки совпадают в нашей реальности, но их понятия далеко не одинаковы. Как вы помните, весь этот разговор пошёл из обсуждения бесконечности и деления субстанции у Лейбница – и Юм был вынужден высказаться и по этому поводу:
“Что касается идеи субстанции, то я должен признать, что она не доставляет уму никакие ощущения или чувства; мне всегда представлялось, что это всего лишь воображаемая точка соединения различных и изменчивых качеств, которые могут быть найдены в каждом фрагменте материи”.
Далее Юм продолжает логически рассуждать:
“Самая обыденная философия учит нас, что ни один внешний объект не может открыться нашему уму непосредственно, без посредничества образа или восприятия”, “Субстанция – нечто совершенно отличное от восприятия. Следовательно, у нас нет идеи субстанции”, “Итак, достоверно, что воображение достигает некоторого минимума, то есть, что оно в состоянии вызывать в себе такую идею, дальнейшее подразделение которой (десятитысячная дюйма) невозможно без полного её уничтожения”.
Таким образом, знаменитый Юм вместе с десятитысячной дюйма глубоко верующего Беркли “уничтожил” саму субстанцию, весь огромный бесконечный Невидимый Мир, а, следовательно, и огромную часть Бога.
Интересно, – кажется всё понятно здравым умом и всё логично, но подобную критику Беркли, Декарта и Юма вы не найдете ни в одной книге, ни в одном современном учебнике.
Понимание Юмом физического мира тут же отразилось на его религиозном восприятии. Поэтому всё, чему учат и учили атеисты всех стран, а особенно в СССР, – вы найдете в безбожной книге Юма “Естественная история религии”.
Наступило уникальнейшее по своему историческому значению последствие-продолжение этой “обыденной” идеи Юма. Обнаружив отсутствие Бога, люди почувствовали головокружительную свободу. Наступило время разновидности утопизма – романтизма.
В 1775 году умер Юм, и в этом же году родился Шеллинг. Могу даже поверить, что дух первого перешёл в тело второго, потому что второй издает аналогично первому любимейшую книгу коммунистов всех стран – “Сумерки богов”.
Этот певец романтизма, свободы и материализма был в свою очередь учителем и духовным отцом одного из последних пропагандистов-отцов демократии, свободы, материализма и даже гаранта демократии – диктатуры пролетариата, Карла Маркса. Но… впереди, в следующей книге нас ещё ждет увлекательнейшее исследование “достижений” этого еврейского мыслителя.
А пока в результате всего предыдущего интеллектуального труда стоит осознать, что кроме трёх измерений видимого Мира есть ещё и четвёртое, в котором находится этот видимый Мир.
Это пытался объяснить до нашей эры мудрейший египетский жрец-язычник Гермес Трисмегист:
“Правильно, верно без лжи и истинно то без сомненья: что то, что внизу и во вне, подобно тому, что в выси и в глуби, и то, что в глубине и вверху, подобно тому, что внизу и снаружи; для исследования чуда Единства”.
А в начале нашей эры слова Трисмегиста пытался объяснить апостол Павел: “Чтобы вы, укоренные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что есть широта, и долгота, и глубина, и высота”.
Четвёртому измерению – “глубине” только в 20 веке попытался дать математическое описание прекрасный русский мыслитель Лобачевский, который в 1926 году доказал существование другой геометрии, неевклидовой, в которой через точку находящуюся вне прямой можно провести бесчисленное количество прямых, не пересекающихся с данной.
Рассматривая в видимой и невидимой части Мира часть Мира – уходящую в “малую” бесконечность, мы ранее обратили внимание на аспект плотности. Если внимательно рассматривать в этом ракурсе уходящую в сторону уменьшения бесконечность в виде уходящих вдаль матрёшек, то стоит отметить фундаментальное отличие этих матрёшек от обычных деревянных. Каждая меньшая условная матрёшка находится внутри предыдущей полностью, как бы пропитывая всю внутреннюю её структуру благодаря своей меньшей величине, чем предыдущая, и благодаря тому, что плотность предыдущей меньше последующей. За счёт этого создаётся эффект, что якобы все бесконечности, уходящие в сторону уменьшения, находятся в одном месте, в одной точке, в том числе и в долях миллиметра, например, от кожи лица человека.
Каждая уходящая в “минимальную” даль матрёшка является как будто фундаментальной сущностью предыдущей, её сокровенной сущностью – душой. Учитывая эту особенность плотности и взаимопроникновения Мира, и если мы предполагаем наличие в этом Мире Бога, то можно понять слова мудрого язычника Ямвлиха:
“Наибольшая быстрота энергий, превосходящая быстроту самого ума, проявляется у Богов, хотя предстают Они неподвижными и покоящимися”.
Посмотрим ещё раз внутрь этого Бесконечного Мира, в Бездну. По-моему, при этом Ницше вздрогнул и сказал:
“Если долго смотреть в бездну, то Бездна начинает смотреть в тебя”. Если даже не смотреть в Бездну, то она всё равно на тебя смотрит, в том числе и изнутри человека…
Со временем и учёные стали понимать грустный факт своего предела, своей ограниченности. Физик Эрнст Мах ломал голову над спектральными линиями газов и вот к чему пришел:
“Затруднения, с которыми я столкнулся при этом, навели меня в 1863 году на мысль, что чувствительные вещи не должны быть обязательно представлены в нашем чувствительном пространстве трёх измерений”.
Учёные прогрессируют, и их прогресс иногда интересно выглядит: недавно простую физическую модель Ньютона вытеснила релятивистская теория; люди расщепили-достали энергию малых сил – атомов, и первое, что они из этого сделали – изобрели атомную бомбу. Сейчас уже обнаружено, что релятивистская теория не является универсальной, она также имеет свои пределы и выполняется лишь до расстояния порядка 10 в минус восьмой степени. Дальше ученые начинают рассуждать о “душе атома” и о других не присущих им вещах.
В связи с этим знаменитый атомщик Нильс Бор пришёл к выводу:
“Мы должны обратиться к совсем другим областям науки, например, к психологии или даже к особого рода философским проблемам”, и сам превратился из физика атомщика в философа.
Стоит обратить внимание и на знаменитого современника Бора – еврейского учёного Альберта Эйнштейна. 1917 год был переломным и роковым по многим позициям. Именно в этом году Эйнштейн, руководствуясь своей “гениальностью”, создал вместо открытой и бесконечной – свою ошибочную замкнутую стационарную сферическую модель Вселенной в трёх измерениях с конечным пространством.
Странно, я спрашивал многих учёных: “Читали ли вы труды Галилео Галилея?”. А это совсем небольшая книжонка. Ни один из опрашиваемых мною учёных не дал мне положительного ответа… А вот что утверждал Галилей в 1632 году:
“в системах движущихся равномерно и прямолинейно, все физические процессы протекают так же, как и в той, которая остается в покое…”.
А теперь сравните – как звучит первый постулат Эйнштейна или так называемый “специальный принцип относительности”, сформулированный им в 1905 году: “все законы физики должны быть одинаковы во всех инерциальных системах отсчета, движущихся друг относительно друга поступательно и равномерно…”.
Именно в этот период молодой служащий третьего разряда Альберт Эйнштейн сидел в библиотеке патентного бюро и бесцельно копался в трудах различных учёных и почему-то мысль Галилея решил приписать себе. Это очень тяжёлое обвинение в адрес одного из самых знаменитых учёных в истории человечества. Учитывая необычайную популярность Эйнштейна по сравнению со многими другими не менее выдающимися учёными, и что это связано с формированием мировоззренческой картины мира и общества – посвятим исследованию А.Эйнштейна отдельную главу.