ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Александр I и масоны-декабристы

Наконец-то все историки в России дружно признают, что бунтари“декабристы” – это были масоны, и, следовательно, восстание декабристов – это восстание масонов, подготовленное масонскими организациями в России; 12–15 лет назад – в 90-х годах 20-го века сторонники этой истины доказывали свою правоту в спорах, а 20–25 лет назад и далее в прошлое – в СССР была только одна официальная ложная трактовка, и правда о “героях” декабристах масонах по понятным причинам замалчивалась.

Повторюсь – отрицательным результатом победного шествия русской армии по Европе в борьбе с Наполеоном и организации “бистро” во Франции было “заражение” – увлечение русских офицеров масонством, духом “равенства” и “общечеловеческих ценностей”.

Например, П. Чаадаев вступил в масонскую ложу по дороге домой в Польше, в Кракове, в 1814 году, и многие русские офицеры-победители республиканской армии Наполеона вернулись из Европы в Отечество “другими”, “чужими”, пропитанными республиканскими идеями.

В “Записке декабриста”, изданной в Лейпциге в 1870 году, Н. И. Лорер написал: “цвет офицеров гвардейского корпуса вернулся домой с намерением пересадить Францию в Россию. Так образовались в большей части лучших полков масонские ложи с чисто политическим оттенком”.

Масоны в России оказались “неправильными”, то есть политиками, а не искателями глубинных знаний, и теперь они превращались в грозную военную силу.

В 1816 г. в России возникла масонская офицерская организация “Союз спасения”, руководителем которого был полковник гвардейского Генерального штаба А. Н. Муравьев. До этого активно действовали в России несколько масонских организаций, самые известные из них – созданная М. Н. Новиковым “Избранные Михаила”; ложа “Трёх добродетелей”, старый знакомый “Сфинкс” и масса других.

В одной из них к масонской идее приобщился будущий масонский революционер-диктатор П. И. Пестель. “И надо сказать, П. И. Пестель преуспел и в этом, быстро получив посвящение сначала в 4-ю, а затем и в 5-ю степень шотландской ложи “Сфинкса”. Соответствующий патент на пергаменте с печатью “Сфинкса” на латинском языке был получен П. И. Пестелем 12 февраля 1817 года. Скрепили его тогдашние начальники ложи А. А. Жеребцов, О де Сион, Г. Зубов, Д Нарышкин и другие”, – отметил В. Брачев.

В 1818 году было создана ещё одна тайная офицерская масонская организация “Союз благоденствия”. Некоторые исследователи истории восстания декабристов утверждают, что устав “Союза благоденствия” был списан с устава немецкой масонской организации “Тугенбунд”.

В этих организациях победители французской армии стали обсуждать, как сделать в России жизнь по французскому образцу, начали заниматься агитацией против российского императора и пропагандой республиканских идей. Советские коммунистические идеологи масонские организации “Союз спасения” и “Союз благоденствия” возвели в ранг “героических”.

Зачем масонам нужно было “убрать” императора Александра Первого? Во-первых, это принципиальная масонская антимонархическая идея, и уже положительный для них пример – успех во Франции. Во-вторых, воспитанный ими с детства Александр Первый был приобщён к заговору убийства отца и поставлен монархом, чтобы быть им должным, обещал им плавный переход от монархии к конституционному управлению и обещаний не сдержал, – в начале ссылаясь на тревожную военную обстановку в Европе и нападение Наполеона на Россию, но война успешно для России закончилась, а Александр не спешил реализовывать масонскую идеологию, и это воспринималось масонами как предательство обещания.

В-третьих, французский дипломат граф Ноаль доносил своему правительству 6 марта 1818 года:

“Если военная колонизация беспокоит крестьян некоторых губерний, то не меньше волнует дворянство возможность отмены крепостного права…”.

То есть – уже тогда Александр обсуждал отмену крепостного права в России, фактически пытаясь реализовать задуманное ещё его отцом Павлом, а противников этого среди землевладельцев было много, то есть это были противники Александра. Это также был ещё один повод “убрать” Александра Первого “привычным способом”.

Как результат начавшихся опасных процессов можно оценить произошедшие беспорядки (бунт) в любимом Александром Семеновском полку. Следствие установило зачинщиков – офицеры, члены тайного “Союза благоденствия”, к которым император был очень снисходительным – их разослали по другим воинским частям, это даже мягкой формой репрессии трудно назвать.

Но это был “тревожный звоночек”, который Александр недооценил. На это попробовал указать Государю старый верный граф Аракчеев весной 1820 года:

“Я могу ошибаться, но думаю так, что сия их работа есть пробная, и должно быть осторожным, дабы ещё не случилось чего подобного”.

В 1821 году разоблаченный “Союз благоденствия” объявил о самороспуске, но тревожность витала в общественной атмосфере России. Объявление о самороспуске было тактическим обманным ходом масонов, было понятно, что они скоро соберутся в другом месте и под другим названием. По этой причине “тревожности” Александр Первый откладывал освобождение крестьян от крепостной зависимости, хотел дождаться мирного периода для проведения реформы.

Стоит заметить, что масонские организации с 18 века действовали в России официально, были разрешены, были обыденным элементом российской действительности и жизни, модой высших слоёв российского общества, считавших принадлежность к масонам признаком просвещения, образования, цивилизованности. Но, несмотря на это, теперь часть масонов ушла в подполье, ибо стали готовить заговор против власти.

В 1821 году на юге России во 2-й армии на основе членов “Союза благоденствия” возникла новая тайная масонская организация “Южное общество”, которую возглавил Павел Пестель.

Мудрый граф Аракчеев оказался прав, к Александру всё больше стекалось тревожной информации:

“как враги престолов, направлены ещё более против христианской веры… на что у меня имеются тысячи и тысячи неопровержимых доказательств, которые я могу предоставить… все эти люди соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества… С тех пор, как они убедились, что новый курс политики кабинетов более не тот, чем прежде…”, – писал в письме князю Голицыну в феврале 1821 г. император Александр Первый (Б.Б.).

В 1822 году масоны организовали ещё одну тайную организацию – “Северное общество”, которое возглавил Никита Муравьёв – брат Александра Муравьёва, основавшего “Союз спасения”. Несмотря на различные названия, фактически это была одна разветвленная тайная масонская организация, координирующая деятельность своих филиалов. Н. Муравьёв был избран в правление и “Южного общества”; а созданное совместно боевое крыло этих организаций назвали “Соединенные друзья”.

В сторонке, “без связи”, стояла масонская организация, с такими же радикальными целями созданная на Украине братьями Борисовыми и Горбачевским, под названием “Общества соединенных славян”.

Знаменитые “декабристы” чётко следовали масонской традиции и в названиях своих организаций, и в их структуре. Созданные ими организации имели два устава: официальный и неофициальный. Внутри организации члены подразделялись по строгой иерархии, снизу вверх: “братья”, “мужи”, “боляре”. Во многих российских городах имелись местные подразделения этой организации, а в Петербурге головной центр – “коренная управа”.

Понимая опасность масонов, и прекрасно зная масонов на собственном трагическом опыте убийства отца, Александр Первый, в отличие от наших современных “монархов” Б. Ельцина и В. Путина, 1 августа 1822 года издал указ: “Все тайные общества, под каким бы наименованием они не существовали, как-то масонских лож и другими, закрыть и учреждения впредь не дозволять…”.

Понятно, что этот запретный указ вызвал недовольство масонов, а у идейных – ненависть и желание свергнуть российского императора. Таким образом, у военных масонов, давно замысливших государственный переворот, оказалось больше сторонников.

Понимая прекрасно, что после этого указа все масонские ложи вряд ли распустятся, а часть уйдёт в тайное существование, император Александр в целях своей безопасности окружил столицу военными поселениями, командовать которыми поручил самому преданному человеку – графу Аракчееву. Эту преграду масоны-заговорщики-“декабристы” и стали поворачивать против монархии.

При этом за несколько лет масоны уже сильно разогнали свой “локомотив” против монархии, пропитали своими опасными идеями сознание многих людей. Результаты агитационной деятельности масонов в армии заметили даже иностранцы – заместитель французского посла в России граф Бальконт 29 августа 1822 года писал:

“В гвардии (русской) сумасбродство и злословие дошли до того, что один генерал недавно нам сказал: иногда думается, что только не хватает главаря, чтобы начался мятеж… Я имел случай видеть список русских масонов, составленных пять лет назад: в нем было около десяти тысяч имен… в громадном большинстве это были офицеры”.

Теперь пора глянуть на конкретные лица этих русских офицеров-ма– сонов. Семья Пестеля жила очень хорошо, ибо его отец занимал высокий пост генерал-губернатора Сибири, отец обоих Муравьёвых был помощ– ником министра и воспитатель молодого императора Александра, отец Коновицына – военный министр, отец Муравьёва-Апостола – царский посол в Мадриде и т.п.

То есть это была довольно грамотная “золотая молодёжь”, которая всё имела, получила прекрасное образование, многие из них уже сде– лали блестящую карьеру, но… – было скучно, не хватало “драйва”, эти молодые мужчины стремились к максимуму – к власти, или хотя бы к славе, войти в историю.

Все они брали пример свержения монархии в Англии и недавний пример свержения монархии во Франции – “великой” французской революции, этого страшного кровавого беспредельного и безумного действа (если читатель хочет содрогнуться от ужасов той французской реальности, то рекомендую почитать на эту тему книгу А. Бушкова 2005 г. издания).

Да и культурой “цивилизованная” Европа не блистала. Как отмечает в своём исследовании М.Назаров (“Вождю Третьего Рима”, 2005 г.) – после революции в столице Франции “в Париже было обычным делом вылить испражнения из ночного горшка через окно на улицу, о чём свидетельствует множество всевозможных документов (правительственных), в то время как в “отсталой” России, даже в захудалом провинциальном городишке подобное было немыслимо”.

Декабристы видели, знали, что после революции во Франции люди свободнее и лучше жить не стали, видели их “культуру” и “цивилизацию”, но маниакально шли к своей цели, хотя и понимали – кто стоит во главе европейских масонских организаций, то есть – кто ставит цели и задачи.

Кто-то попытается возразить – это были идейные молодые люди, они ратовали за народ, за его лучшую судьбу, то есть за отмену крепостного права. Но факты упорно говорят о другом. Да, они много болтали о ликвидации крепостного права, но кто им мешал освободить своих крепостных крестьян? Закон о землепашцах, изданный Александром Первым 25 февраля 1803 года, позволял это им сделать на полном юридическом основании. По этому указу помещики, желавшие освободить крестьян, могли освобождать их целыми селениями. Министр внутренних дел должен был только утверждать этот договор между сторонами.

Этой правдой был очень расстроен декабрист Н. И. Тургенев, который в своей книге “Россия и русские” написал:

“Прибавлю, что в данном случае, как и во многих других, я был очень опечален и поражен полным отсутствием среди добрых предначертаний, предложенных в статьях устава общества, главного на мой взгляд вопроса: освобождения крестьян”.

Например, только граф С. П. Румянцев освободил 5000 крепостных, а всего было освобождено при Александре Первом 50 тысяч крестьян. А свободолюбивый декабрист Лунин освободил нескольких крестьян “для проформы”, а остальные сотни крестьян передал по завещанию в собственность своему двоюродному брату Николаю Лунину, предложив ему освободить крестьян через несколько лет по его усмотрению и по европейскому образцу – без земли, то есть без источника пропитания. Когда же декабрист Якушин этим демократическо-либеральным способом решил освободить крестьян, и радостно объявил им об этом, то недоуменные и озабоченные дальнейшим существованием крестьяне ему дружно ответили: “Нет уж, батюшко, пусть мы будем ваши, а земля – наша” (Б.Б.).

На эту особенность декабристов обратил внимание Ф. Достоевский и в своих “Бесах” отразил её с комментарием:

“… Бьюсь об заклад, что декабристы непременно освободили бы тотчас народ, но непременно без земли, за что им тотчас русский народ непременно свернул бы голову”.

Очень верно заметил Б. Башилов:

“Крики о необходимости срочной отмены крепостного права были только одним из способов борьбы масонов и якобинцев с царской властью”.

У масонов-декабристов было две программы, два варианта развития России в случае захвата власти. Одна программа, составленная под руководством Н. М. Муравьева под названием “Конституция” была очень умеренной, более правильной – больше подходила к тем реалиям России – она не предусматривала цареубийство, сохраняла ограниченную конституционную монархию, была против революционной диктатуры, предусматривала созыв Учредительного собрания, отображающего все слои общества, для выработки Конституции, предусматривалась отмена крепостного права. Эта программа в земельной части была созвучна идеям “злостного консерватора” Аракчеева, а в более масштабном переустройстве созвучна идеям Сперанского и даже самого Александра Первого. Но была вторая, более радикальная, революционная программа “главного” военного масона и экстремиста П. Пестеля, которую заговорщики перед восстанием приняли как единую идейную основу.

Свою политическую программу Пестель назвал “Русской Правдой” и “Верховной Российской грамотой”, в которой описал беспощадные действия “Временного правительства” революционеров по удержанию завоеваний будущей революции. Организатор Союза благоденствия М. Н. Муравьёв, прочитав республиканский проект для России “Русская Правда” своего “брата” Пестеля, не удержался от сарказма, сказав: “он составлен для Муромских разбойников”.

Исследователь истории декабристов М. Цейтлин так описывал Пестеля (книга “Декабристы”):

“Павел Иванович Пестель был полной противоположностью Муравьёва. Казалось, что у него нет сердца, что им владеет только разум и логика… У Пестеля не было любви к свободе, он неохотно допускал свободу печати и совсем не допускал никаких, даже открытых обществ. Им владела идея равенства, осуществляемого всемогущим и деспотическим государством… Разумеется, такую власть оно могло осуществить с помощью сильной тайной полиции”.

То есть – мы видим очередного гуманитария-гильотинщика с “общечеловеческими ценностями”.

С высоты нашего исторического положения трудно не увидеть похо– жесть декабристов и большевиков. Это отметил в своем исследовании “Черное Евангелие” Николай Былов:

“Русская Правда Пестеля, “Катехизис революционера” Нечаева, статьи Писарева, Чернышевского, Добролюбова, статьи Ленина – все это звенья единой идеологической линии, на дрожжах которых взошёл ленинизм и сталинизм”. Предельная жестокость “великих” демократов и либералов Пестеля, Нечаева и Ленина склоняет к мрачным раздумьям.

Д. Мережковский очень сочувствовал декабристам и долго изучал их историю перед написанием своей работы на эту тему, но не мог не отметить жестокость и деспотизм П. И. Пестеля:

“угнетал он в полку офицеров и приказывал бить палками солдат за малейшие оплошности…”.

Эта “петровская” сверхжестокость не только доставляла наслаждение Пестелю, но и была методом возбуждения недовольства у солдат властью, императором, ибо при этом декабристы ссылались на неукоснительное исполнение указов “сверху”. Кстати, этот же приём применят в СССР некоторые “комиссары” – чекисты и партработники в 1936 году, и которых через год самих расстреляют, когда Сталин и его окружение поймут смысл первых “чисток”.

Можно поставить вопрос: “А были ли у декабристов перед восстанием иностранные учителя?” – Были. И в этом месте я опять воспользуюсь советом исследователя истории из Израиля Якова Рабиновича:

“В книге А. Солженицына “Двести лет вместе” проигнорированы исследования выдающегося историка Шимона Дубнова и его единомышленников”, и загляну в мемуары этого знаменитого еврейского историка, в которых С (Ш). Дубнов утверждает, что его дед – авторитетный в то время раввин часто и без проблем пересекал “черту оседлости”, преодолевал тысячи километров по России и часто посещал Петербург и Москву:

“От московской жизни моего деда сохранилось в нашей семье одно странное историческое предание. Однажды он сидел в комнате своей гостиницы (в Петербурге. – Р.К.), углубленный в изучение Талмуда и вдруг обернулся и увидел за спиною незнакомого русского офицера, который стоял и заглядывал в лежащий на столе талмудический фолиант. Офицер оказался Григорием Перетцем, известным декабристом, сыном петербургского откупщика Абрама Перетца, который некогда крестился вместе со всей своей семьёй. Он спросил деда, как толковать одно трудное место в Талмуде, и, получив требуемое объяснение, удалился”.

Восстание готовилось, и, как видим, – российский офицер, возможно – “христианин”, изучал Талмуд. А дедушка Бенцион, известный в то время религиозный лидер евреев, идеолог, специально приезжал, командировался в столичные российские города, чтобы помочь и кое-что объяснить молодым бунтарям. И это притом, что декабристы не были глупы в “еврейском” вопросе, например, П. И. Пестель, которого трудно назвать махровым черносотенцем, служил в армии в южных и западных губерниях России и записал следующие наблюдения:

“Тесная между евреями связь даёт им средства большие суммы накоплять… для общих их потребностей, особенно для склонения разных начальств к лихоимству и ко всякого рода злоупотреблениям, для них, евреев, полезным… Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли; отчего и разоряют они ужасным образом край, где жительствуют”, “ясным образом усмотреть можно, что евреи составляют в государстве, так сказать, своё особенное отдельное государство и при том ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане”. (С).

Другой знаменитый декабрист – Никита Муравьёв, вероятно, сделал похожие выводы, ибо по утверждению историка Ю. Гессена также не спе– шил дать евреям полноправие – “свобода им селиться в других местах будет зависеть от особых постановлений Верховного народного вече”.

Так что при смене декабристами ненавистного царизма, несмотря на декларацию ими “свободы, равенства и братства”, не было уверенности, что евреи стали бы свободно распространяться по территории России, хотя они и так медленно и упорно осваивали новые области.

В 1821 году в столицу вернулся заслуженный масон и главный масонский теоретик М. М. Сперанский, которого декабристы планировали в состав Временного правительства.

Сперанский на тот раз был сверх осторожным, и вероятно, ещё в далекой Сибири задумал очередную оригинальную “гениальность”, о которой профессор Шиман писал:

“Сперанский был франк-масон и возымел странную мысль воспользоваться организацией ложи для близкой его сердцу реформы русского духовенства. Его план состоял в том, чтобы основать масонскую ложу, которая имела бы филиальные ложи по всему русскому государству и принимала бы в братья наиболее способных духовных лиц” (Б.Б.).

По– моему, – до такого коварного хода даже во Франции не додумались – нанести удар в самый центр духовности народа и государства; причем – не нанести-разрушить, а – перекрасить в иное, в своё содержание.